Не одни на всей планете - [4]

- Пидоры, что с них возьмешь? Все у них через жопу! – подвел итог всем рассуждениям Леха.

Подъехало такси. Арни втиснулся на переднее пассажирское место. Трое, кому тоже нужно было в Западный район, сели сзади. Через пару минут машина обогнала «молодоженов» - они так и шли по разным сторонам дороги и словно несли на плечах неподъемное горькое горе.

* * *

Дежавю настигло Мишку на минуту раньше, чем плечи Олега поникли под его руками. Нелепо и по-глупому совпала сцена на перроне с тем, что снимали когда-то на студии.

Александр Аркадьич, сопродюсер порно-студии, любил порою лично подбирать и утверждать сюжеты. А в садо-мазо обожал он вот такой расклад:

- Ты - стоишь. Вы, трое, держите его за плечи. Руку ему выверни. Сильнее. Ты – кричи. Злое что-нибудь: «сука», «ублюдок». А ты, - оборачивался он к «счастливчику», играющему садиста, - бьешь его. Со злостью, с разворота. В зубы, под дых и по яйцам. Камера – крупнее глаза. Ты – сгибаешься. Тебе больно, ты понял?...

В марте, всего за несколько дней до Мишкиного ухода к Эдуарду Вадимычу, Олег снимался в подобной сцене. Трое ребят сжимали его плечи. Клей – «бил»: «с разворота, под дых и по яйцам». И в эту минуту Олега «накрыло». Паника овладела им так властно, что он бешено рванулся из держащих его рук и в голос закричал:

- Пустите!

Его отпустили. Он упал и бился на полу, не в силах справиться с собою. Помреж Катя принесла воды. Но приступ не проходил. Олега трясло крупной дрожью. Он закрывал голову руками, вжимался в пол лицом и просил:

- Уйдите от меня. Уйдите!

Все вышли. Остался только Мишка: стоял у двери и со страхом смотрел на друга, понимая, что если кто-нибудь сейчас вызовет «скорую», то Олега заберут в психушку и, может быть, не выпустят больше никогда.

А сегодня все вернулось. Плотное кольцо чужих рук, огромный человек, бьющий зло, с разворота. Да еще тревога за Мишку, страх за их будущее, драка. И в голове Олега вдруг словно щелкнул тумблер, откинув его в прошлое, сделав его тем затравленным, несчастным, нездоровым человеком, каким он был на студии в Москве….

Мишка шел по пустынной ночной улице, не выпуская Олега из вида и не приближаясь. Около подъезда отстал, дал другу одному подняться по лестнице. А когда через три минуты зашел в квартиру, то понял: случилось то, чего он боялся. Олег ушел в свою комнату и лег там - один. Как РАНЬШЕ, как весной, когда долгими неделями он не выходил из комнаты. Мишка пошел было в спальню, но потом вернулся и сел на пол в коридоре, у Олеговой двери. Прислушивался к мертвой тишине квартиры, пока не уснул, прислонясь к дверному косяку. Часа в два ночи Олег встал и, проходя мимо Мишки в ванную, затормошил его, взлохматил шевелюру:

- Эй, ты что? Вставай, замерзнешь. Холодно сидеть!

Мишка спросонку не врубился: почему он здесь? Потом всё вспомнил, помрачнел, зябко передернул плечами и пошел ложиться. Стянул покрывало с дивана и лег, в отчаянии закрыв ладонями лицо. И вдруг услышал шаги. Здесь, в их общей спальне! Он замер, боясь перевести дыхание. Но Олег решительно подошел к дивану, растянулся рядом во весь рост и придвинулся к нему сразу и всем телом, обвив его руками.

- Лелька! – всхлипнул Миша. – Можно? - порывисто обернулся к другу и прижался лицом к его щеке.

- Можно, конечно! – тепло ответил Олег.

- Я думал, что с тобой опять… случилось! – выдохнул Мишка.

- Оно и было, Миш. Но, кажется, прошло. Мне сейчас приснился Арни. Что мы с ним деремся. И я еще во сне вдруг понял, что я – не на студии. Что здесь всё всерьез: любовь – так любовь, а по морде – так по морде. И никаких «вроде бы», никакого липкого обмана. Я больше не боюсь людей. Я – такой же, как все!.. Спасибо Арни за нокаут!

Мишка стиснул Олега в объятиях, как после долгой разлуки, получая обратно своё счастье, с которым успел попрощаться несколько часов назад.

- Там пол такой холодный, - прошептал он, оправдываясь за дрожащие плечи.

- Зайчонок мой! Замерз! – Олег обнимал его теплыми руками. – Ну, разве можно так студиться? - он дотянулся и ладонью шлепнул продрогшего мальчишку чуть ниже поясницы: - Только попробуй еще раз так заморозиться! Честное слово, схлопочешь!

- Я так боялся, что этого больше не будет! Господи, Лёлька, ты – мой! Самый лучший на свете!

Олег усмехнулся иронично:

- «Лу-у-учший»! Вон как облажался: полез драться, и получил по морде. Тебе, наверно, стыдно за меня?

Мишка замотал головой:

- Нет. Ты что, с ума сошел?

- Ладно, спим! – сказал Олег. И через пару минут, когда уже они устроились в своей привычной позе, негромко добавил. – Мне всё равно качаться надо. Гантели с тобой купим, ок?

- Тренажер! – улыбнулся Мишка в темноту.

- Не, тренажер - дорого. Зима скоро, тебе новая куртка нужна. Кожаную, может, купим, как думаешь?

Мишка вдруг всхлипнул и прижался глазами к широкому, надежному плечу своего мужа.

- Эй, ты чего? – ласково спросил тот.

- Олег…. Обо мне так никто… много лет уже… даже мама!

В понедельник утром Арни топтался в курилке, смолил третью сигарету и думал: вот стоило ли двадцать лет отдать качалке, чтобы потом бить гомика, которого, к тому же, специально для тебя держат по рукам и ногам четыре человека!? Позор для настоящего бойца! И чего он тогда не остановился? И ребята-то – нормальные, никому ничего не сделали плохого. Ну, долбятся они там под одеялом – кому до этого забота? Он вспомнил, как Олег защищал Мишку и усмехнулся. То, что Олег у них главный – видно без лупы. А когда он против Арни не потянул, то, видно, забоялся, что теперь обидят его ляльку, пытался прикрыть его, вот и сказал: «не пассив»….