Не одна во поле дороженька - [3]

В повести «Белый камень» описательность, присущая раннему творчеству Ревунова, уступает место более напряженным коллизиям, обусловленным не только драматическим развитием военных судеб, но и стремлением писателя в диалогах заострить современные конфликтные противоречия персонажей-антиподов. Завершая историю как бы на запятой, доверяя читателю, не стараясь все разжевать, писатель позволяет нам подумать о послевоенных путях таких людей, как Дмитрий Матвеевич Лощин. В сущности, жизнь бывших фронтовиков, их дела и думы о мире, который оплачен их кровью и страданиями, их споры о будущем — постоянно в центре внимания В. Ревунова. Наиболее подробно разрабатывает он эту тему в самых крупных повестях 60-х годов: «Пропавшая в метель» и «Не одна во поле дороженька». Но и «Белый камень», и «Когда цветут таволги» во многом предвосхищают их проблематику, мотив трагической вины героя.

Москвич Лощин, приехав в места, где воевал, встречается с разными людьми, и почти каждый оказывается так или иначе причастен к той тайне, которая угнетает Лощина уже много лет, и почти каждый так или иначе помогает герою в поисках доказательства его невиновности. В «Белом камне» писателя, безусловно верящего в нравственную стойкость и высокую порядочность людей из народа, особенно интересует образ многогрешного пастуха Иваши. В монологах и репликах Иваши раскрывается горькая его судьбина: война отняла у него многое, и пьет он от горя, но погибнуть окончательно Иваше не дает совестливость и доброта, готовность искупить вину и спасти от беды сынишку.

Тут уместно сказать, что Виктор Ревунов с удивительным теплом и нежностью пишет детей, с каким-то особым щемящим чувством рисуя их светлые, бесхитростные, открытые миру, незащищенные души, потому что он и сам сохранил в себе такую же непорочную, открытую миру, незащищенную душу большого ребенка.

Традиционный «треугольник» (а вопрос этот явно занимает писателя, особенно когда он пишет об интеллигентах, мудрствующих лукаво) представляют в «Соловьиной ночи» люди великодушные, чистые помыслами. Беда, настигшая Завьялова и его жену Полину, встречена обоими достойно. Благородство их показано столь же убедительно, как и любовь. И в драме их любви чувства не теряют искренности, глубины, потому и горечь расставания по-своему светла. Тем не менее автор удерживается на той грани, за которой начинается идеализация, сглаживающая реальную боль житейских драм.

Но главная стихия, где Виктор Ревунов чувствует себя свободно, где сполна раскрывается его талант, — это природа и природные, естественные люди, трудящиеся на земле, слитые с нею, глубоко чувствующие и красоту и нужды ее.

Случайный попутчик автора Федор Максимович, от лица которого ведется повествование в «Волчьем лыке», в годы войны попал в сложнейшую ситуацию, как, впрочем, и большинство героев Ревунова. Поведение его определяет преданность Родине (поставленная под сомнение) и готовность бороться с врагом в любых условиях. А встреченный в оккупированном селе враг его староста Лыков, оказавшийся впоследствии тоже партизаном и даже разведчиком, являет собой пример куда большей стойкости, опытности, умного маневрирования под носом у врага… Прощупывая друг друга порой опасными для жизни методами, оба делают общее дело да еще и сохраняют друг другу жизнь. И хотя испытаний выпадает героям немало, да и рассказ в рассказе предполагает известную долю описательности, — вещь эта не так проста. Мы видим попытку философски осмыслить судьбу человека в экстремальной ситуации, не выделенной из общего исторического движения. Тут немаловажны и рассуждения о «негодяйстве», противостоящем человечности, и ставшая лейтмотивом в дальнейшем творчестве В. Ревунова философия природы, готовой защитить человека, столь еще невежественного и жестоко-неопытного в обращении с ней, матерью. И, конечно, неустанное воспевание ее вечно обновляющейся красоты.

Жизнь села В. Ревунов рисует глубоко и поэтично, а вот взявшись распутывать сложности взаимоотношений городского, а тем более — столичного жителя, — писатель явно испытывает очевидные затруднения. Люди, порою неискренние, играющие в жизни, стремящиеся создавать свой образ, или, как сейчас говорят, имидж, — не до конца понятны писателю. Отсюда и некоторая наивность характеристик, и слишком непосредственное, прямолинейное отражение их душевной смуты в языковой сумятице. Прежде всего это наблюдение относится к повести «Пропавшая в метель».

За четыре года до ее написания В. Ревунов публикует небольшую повесть «Когда цвели таволги», в которой намечена расстановка сил, сполна развернутая в «Пропавшей в метель». Мы уже говорили, что Ревунову больше удается народный характер. Так вот, война шофера Кирилла, его мир, его мужество и доброта, его вспыльчивая непримиримость к нравственному компромиссу, его спокойная уверенность в своей правоте и возникают перед нами в сплаве живого, целостного характера. Дмитрий же существует лишь как антипод Кирилла, особенно в ретроспекции военных событий. А Рина, возлюбленная Мити, — эпизодическое лицо, хотя писатель дает нам понять, что встреча с Кириллом произвела на нее огромное впечатление и в дальнейшем могла бы повлиять на ее жизненную позицию: ведь она, как признается Кириллу, — Арина. А это значит — человек с корнями… Однако развития в повести ее линия не получает, ибо авторская задача тут, по-видимому, иная: выявить правду, показать истинное лицо каждого из двух бывших фронтовиков, встретившихся поначалу как друзья.