Не обмани себя - [8]

– Пистолет нам не нужен, – твердо объявил Ник. – У нас есть очевидцы. У нас есть Конни!

Пока обсуждалась повестка дня, Ник с любопытством наблюдал за тем, как Конни наливает себе кофе из термоса. Откуда в ней эта спокойная уверенность? С новой прической, изящно подкрашенная, она совсем не похожа на прежнюю разбитную официантку! Перед ним – умница-студентка, целеустремленная, серьезная. Вот Конни мило улыбнулась соседу слева.

– Не хотите ли кофе?

– Да, пожалуйста.

– Сахара или сливок?

Даже голос у нее изменился, подумал Ник. Девушка стала мягче, ласковее, утонченнее. Еще урок-другой – и лучшей свидетельницы просто желать нельзя! Сосед слева явно подпал под власть ее чар. Парень просто источал учтивую любезность, соглашаясь и на сливки и на сахар.

– Только не ждите, что я буду у всех на подхвате, – предупредила Аделина. – На мне и так висят два дела по обвинению в убийстве. Не говоря уже о «согласованных признаниях вины».

Конни встала и наполнила термос из электрического кофейника.

– Кому-нибудь еще кофе, пока я стою?

– Мне, – промычал Дан с полным ртом, дожевывая сандвич.

Конни налила ему чашку и оглянулась на Эмму Броуди. Та кивнула.

– Как у нас с прессой? – полюбопытствовал Дан.

– Пожалуй, прессе не мешало бы изъявить негодование по поводу пересмотра дела. Адел, я буду признателен, если вечерком ты прогуляешься со мной в зал суда. Негодование ты изъявляешь очень здорово! В остальном, что касается прессы, – продолжал прокурор, – мы будем повторять снова и снова: на глазах у целой толпы подлый Макс Саверо застрелил своих любящих родителей.

– Не знаю, – усомнился Дан. – Может, не стоит делать акцент на любящих родителях? У Джованни Саверо репутация крупного мафиози.

– Он не привлекался к суду, – напомнил Ник, – а его жена, Софи, и вовсе ни в чем не повинна.

– Очаровательная женщина! – подтвердила Конни. – Вообще супруги Саверо были моими любимыми клиентами в «Афродите». Кому-нибудь еще сахару или сливок?

– Не хочу кофе, – тяжело вздохнул Кен, пессимист номер один среди сидящих за столом. – Но от оранжада не откажусь: он вон там, в холодильнике.

– О’кей. – Конни подхватила лежащий перед ним блокнот. – Один оранжад. Еще?

– Конни, что вы затеяли? – возмутилась Аде-лина.

– Ну я же все равно стою, так я подумала, что...

– Лучше не думайте! – Аделина выхватила блокнот из ее рук. – Если вы будете вести себя как официантка, никто не воспримет вас всерьез – ни как студентку юридического отделения, ни как свидетельницу, ни в любом другом качестве!

Конни стиснула зубы: презрительный отзыв о ее профессии задел самолюбие девушки. Ник внутренне напрягся – сейчас последует сокрушительная контратака. По правде говоря, ему очень хотелось, чтобы Конни осадила Аделину. Но девушка только кивнула.

– Думаю, вы правы, мисс Нильсен.

– Я всегда права!

Конни присела на стул.

– Кен, ты уже взрослый мальчик. Ты ведь сумеешь сам принести себе оранжад?

– Спасибо, Аделина, – съязвил Кен. – Теперь мне придется вставать!..

– Тебе полезно поразмяться, – усмехнулась юристка. – А то ишь, отрастил себе брюшко!

– Прекратите, – воззвал Ник. – Давайте вернемся к нашему делу. В процессе Саверо Дан Корбетт будет моим помощником номер один.

– Как скажешь.

– И ты тоже понадобишься, Эмма. Мне нужен твой нежный серебристый голосочек в противовес сладкоречивому Стэнли.

– О’кей, – чирикнула Эмма.

– Ох, нет, – возразила Аделина. – Не обижайтесь, Эмма, но вам не справиться с Корффом. Роббинс, это все равно что выставить ягненка против королевской кобры!

Про себя Ник согласился с коллегой. У молоденькой Эммы нет никакого опыта, а Стэнли Корфф – искушенный, высокооплачиваемый адвокат со стажем, блестящий оратор; сражается за подзащитного зубами и когтями и при этом просто-таки излучает дружелюбие. Одураченные присяжные всегда видели в нем не то любящего дядюшку, не то своего в доску футбольного тренера, а уж начнет разглагольствовать – так ни дать ни взять – проповедник на кафедре! На счету Стэнли числились только два проигранных процесса. Один – многолетней давности. Второй – дело Саверо.

Тогда, после оглашения приговора, адвокат атаковал Роббинса в кулуарах: присяжных поблизости не случилось, так что Стэнли мог не притворяться. Словно смертоносная рептилия, он скалил клыки, плевался ядом, обвинял Ника в том, что тот, якобы несправедливо засудив Саверо, сыграл на руку влиятельным политикам, а также мафии, которой и подкуплен. Напоследок Стэнли прорычал, что дело еще не кончено.

И оказался прав. Его проклятая способность манипулировать системой судопроизводства приводила Ника в бешенство.

– Ник? – тихо проговорила Эмма. – Ты правда хочешь включить меня в группу по делу Саверо? У Аделины куда больше опыта, и...

– Конечно, хочу! Хочу, чтобы ты подвергла перекрестному допросу их так называемого главного свидетеля, Карло Андриани. Хочу, чтобы присяжные увидели разницу между невинной ясноглазой девушкой и этим куском дерьма!..

– Убедил. Я тебя не подведу!

– Кроме того, – признался Ник, – если допрашивать Андриани придется мне, не знаю, совладаю ли с искушением придушить подлеца своими собственными руками...