Не называй меня Афродитой - [23]

Афина не чувствовала в животе спазмы страха, как в прошлом, когда ее целовали другие мужчины. Впрочем, беглые поцелуи Чарли тоже никогда не вызывали у нее опасения. Но, обнаружив его в постели с шафером, она поняла, почему между ними отсутствовала даже искорка сексуального влечения. То, что она остро ощущает близость Луки, по крайней мере, доказывает, что давнее нападение не отразилось на ее чувственности. Просто она долгие годы скрывала страстные порывы.

В небольшой сумке, которую Афина захватила с собой, сбегая из Вудли-Лодж, были зубная щетка и другие туалетные принадлежности, а также черное неглиже, которое она планировала надеть в первую брачную ночь с Чарли. Кружевная изысканная вещица почти не скрывала тела, но больше у нее ничего не было.

Первой в списке покупок будет практичная пижама, решила Афина, входя в спальню. В тот же миг Лука вошел туда через другую дверь, соединяющую спальню с гостиной.

Должно быть, он принял душ, потому что волосы у него были влажные. На нем был черный халат, небрежно стянутый поясом, так что виднелись черные волоски, покрывавшие его грудь. Кожа Луки была цвета темной бронзы. Представив, что под халатом ничего нет, Афина задрожала и не могла заставить себя отвести от него глаза.

– Я пришел за подушкой.

Голос Луки был странно хриплым, акцент чувствовался сильнее, чем обычно, и был необыкновенно сексуальным. Сердце девушки екнуло, когда она увидела хищный блеск в его глазах. Он не должен смотреть так, словно мысленно раздевает ее.

Афина бросила взгляд на свое неглиже и обнаружила, что более темная кожа вокруг сосков отчетливо просматривается сквозь кружево.

– Лука…

Неужели этот голос принадлежит ей? Афина облизнула сухие губы кончиком языка и заметила, как Лука сглотнул. Он не переставал приближаться к ней, и она пятилась назад, пока не наткнулась на кровать.

– Чего ты хочешь?

Он вроде бы сказал, что ему нужна подушка, однако изголовье кровати его явно не интересовало. Лука не спускал глаз с Афины.

Чего он хочет? Лука чуть не рассмеялся, услышав этот невинный вопрос. Будто она сама не знает. Он заметил, как расширились ее зрачки, и глаза стали почти черными. Сексуальное напряжение между ними было невероятно сильным.

Собственное тело казалось ему туго сжатой пружиной, готовой в любую секунду распрямиться. Это не входило в планы Луки. Предлагая Афине стать его номинальной женой, он понятия не имел, что его настолько возбудит ее миниатюрное, но соблазнительное тело, которое сейчас было прикрыто несуразной паутинкой черного кружева.

Все изменилось в ту секунду, когда он поцеловал Афину на ступеньках часовни. До того момента он видел в ней лишь средство, которое должно помочь ему отстоять права на виллу. Но как только роскошное тело Афины прижалось к его телу, словно дополняя его, Лука неожиданно увидел в ней желанную женщину.

Вечер, который они провели в казино, превратился для него в изощренную пытку. Афина отвечала на его поцелуи так сладко и так пылко, что это сводило Луку с ума. Но он знал, что она только исполняет роль для папарацци.

В номере нет прессы, на которую нужно произвести впечатление. Так почему же у Афины перехватило дыхание, когда он легонько провел пальцем по ее щеке? Лука почувствовал, как она задрожала. Предвкушение воспламенило кровь, и мужчину обуял голод. Может, стоит изменить правила игры и сделать Афину своей женой во всех смыслах?

– Я хочу тебя, mia bella, – мягко сказал Лука.

Если бы он был способен ясно мыслить, то задумался бы над тем, почему в глазах Афины промелькнуло настороженное выражение, но его отвлекла дрожь ее нижней губы.

– Я хочу тебя поцеловать, – негромко продолжил Лука, рукой касаясь щеки Афины и прижимаясь к ее губам.

Ему нужен всего лишь поцелуй. Тугой узел опасения в ее животе ослаб. Все правильно. Она не возражает против поцелуя. Его губы мягко, дразня, раздвинули ее губы, и он принялся изучать их форму языком.

Лука пах мылом и пряным одеколоном, к которому примешивался слабый мужской запах. Это сочетание настолько потрясло Афину, что она неосознанно прижалась к нему и обняла за шею. Казалось вполне естественным, что Лука поднял ее и положил на кровать. Даже когда он навис над ней, Афина была настолько поглощена чувствами, которые он в ней вызывал, настолько захвачена мучительно-сладкой пульсирующей болью желания, что тени прошлого не напоминали о себе.

– У тебя красивые волосы, – сказал Лука, пропуская между пальцами шелковые каштановые пряди. – И красивое тело, – хрипло добавил он, проводя губами по шее Афины и опускаясь ниже, к впадинке между грудями.

Его поцелуи испепеляли ее кожу, а боль внизу живота усиливалась, по мере того как он медленно стягивал бретельки неглиже с ее плеч и спускал паутину черного кружева вниз дюйм за дюймом. Сердце Афины билось с перебоями, когда Лука обнажил ее грудь. Он накрыл округлости ладонями, и девушка поняла, что его прикосновения не вызывают у нее отвращения. Ей нравились новые ощущения, которые пробуждали ласки Луки.

– Ты бесподобна, – хрипло сказал он.

Его глаза ярко блестели, их пламя разжигало в ее теле ответный огонь, и Афина осознала, что он не шутит. Лука действительно считает, что она прекрасна. Он стал теребить подушечками пальцев ее соски, отчего они мгновенно превратились в твердые пики.