НЕ наша Russia. Как вернуть Россию? - [25]

Как утверждает марксист, хотя и во вторую очередь, но марксизм все же — это теория, т. е. это совокупность обобщенных положений, образующих науку. А метод — это способ достижения определенных результатов в познании — в науке. По марксисту, получается, что у Маркса что-что, а метод познания жизни особенно хорош!

Хотелось бы согласиться с марксистом, но ведь с помощью именно этого своего метода Маркс и создал свою теорию, в которой главным и единственным «объективным» законом является закон того, что с развитием производительных сил меняются общественные отношения, т. е. капитализм меняется на коммунизм.

М-да. Тут ведь должно быть одно из двух — или у нас сегодня коммунизм, или назвать метод Маркса научным можно только в издевку. У нас сегодня коммунизм?

Но, как видите, марксист называет этот метод Маркса научным абсолютно серьезно. Мало этого, он продолжает:

«К сожалению, ввиду того что для постижения науки нужно включать голову, марксизм в наше время большей частью заглох, а то, что было сделано, относится к состоянию экономики на начало двадцатого века».

Смысл сказанного: мы дураки, поскольку этим методом Маркса не пользуемся, а то получили бы такие же блестящие результаты, как и Маркс. Замечательно. Однако, повторю, если вспомнить, что именно создал Маркс, то радость как-то убавляется: мне, к примеру, не хотелось с бы оздавать теории курам на смех.

Суть метода

Но давайте, все же, прочувствуем свою вину, преодолеем свой ленивый ум и постараемся не то, что овладеть (куда уж нам), а хотя бы понять этот гениальный метод Маркса. Тем более что марксист его от нас не скрывает.

«Суть марксизма состоит в «диалектическом материализме». Это такая вещь, которая говорит, что эволюция движима противоречиями. Это еще не марксизм, а гегельянство. Например, есть проблема, имеющая в своем основании две крайности. Мышление выбирает между ними: находит общее для них обоих основание и переходит к новому противопоставлению, противопоставлению этого основания и его противоположности. В нем нет старых противоборствующих крайностей, они, что называется, сняты, отброшены. При должном знании есть множество вариантов разрешения, снятия противоречий. Такое продвижение от одного противоречия через его преодоление к другому противоречию было названо отрицанием. Отрицание предыдущего отрицания — процесс мышления».

Вы что-то поняли? Я тоже.

Но давайте все же преодолеем свою лень и начнем разбираться со своим процессом мышления, по Гегелю. Выберу для примера проблему попроще: скажем, уже час дня, и нужно принять решение насчет обеда. Значит, по Гегелю, у меня появляются две крайности, две борющиеся между собой противоположности — идти на обед и не идти на обед. Далее, по Гегелю, получается, что мое мышление, начав работать, и для того, чтобы выбрать между тем, идти или не идти на обед, находит общее для «идти» или «не идти» основание. М-да… А это что такое — «общее основание»?

Ну ладно, положим, общее основание — это мойголод. Далее, мое мышление противопоставляет моему голоду новое противопоставление — новую противоположность. А это что? Сытость? Хорошо, противопоставим голоду сытость, и, как учит марксист, в этом новом противопоставлении «…нет старых противоборствующих крайностей, они, что называется, сняты, отброшены». Да, действительно, в этом противопоставлении сытости и голода про обед уже ни слова. А дальше что? А дальше «при должном знании есть множество вариантов разрешения, снятия противоречий».

И это все? А на обед-то идти или нет? Знаний об обеде у меня хоть завались, а что делать-то?

Я в число умников по крови не попадаю, поэтому с грустью констатирую, что у меня процесс мышления действительно не по Гегелю; я входе своего мышления «отрицанием отрицания» не занимаюсь, а просто оцениваю обстановку, ищу вариант решения и принимаю его — иду на обед.

Но неужели кто-то и в самом деле имеет такой процесс мышления, как открыл гениальный Гегель?

Оставим вопрос открытым, поскольку открытый Гегелем процесс мышления как часть диалектического материализма — это то, что надо освоить, чтобы освоить самой ценное, что у Маркса есть, — его метод. Но это еще не все, поскольку еще и сам Маркс поработал над своим методом своим могучим умищем. Поэтому марксист продолжает разъяснять:

«Но вернёмся к Марксу: он был первым из материалистов, кто смог конкретно объяснить то, что потом будет названо идеальным. Дело в том, что все материалисты, от Демокрита до Фейербаха, не справлялись с одной важной задачей, а именно не могли внятно объяснить, что есть мыслимые объекты, например число 5 или стоимость грязной зеленой бумажки. Как вы понимаете, число 5 нигде, кроме человеческого мышления, не существует, как и стоимость бакса, за который можно купить вполне осязаемый языком хлебушек. Материалисты исходили из того, что чувственность — начало бытия. Вывести мыслимый объект, допуская истинное бытие только телесных объектов, проблематично: из атомов число 5 не вылепишь. Они предполагали, что идеальное есть отношение между материальными предметами, и были правы. Но какое конкретно? Платон (а до него пифагорейцы) выдумал идеи: мол, где-то в занебесье существует чистая идея числа 5, которую мы познаем не чувствами, а умом; предположил, что началом бытия является сверхчувственное, а не чувственное. Многие на это велись, потому как с материалистических позиций непротиворечиво объясниться было ну никак невозможно.