Не надо бояться - [2]
— А если она меня копытом стукнет?
— Ты к Пеструхе с добром подойдешь — и она тебя не обидит. Всякая божья тварь любит ласку. Мы с тобой сначала пойло приготовим. Угостим коровушку. А потом и она нам молочко отдаст. Белое-белое. Сладкое-сладкое.
— И струйки будут весело стучать по стенкам ведерка, — захлопал в ладоши Алеша. — Дзинь-дзинь-дзинь!
Бабушка и Алеша сходили в курятник.
Увидев мальчика, глупые куры переполошились и принялись кудахтать. Бабушка пошарила в гнезде и протянула Алеше теплое белое яйцо.
— Возьми, внучек. Выпей. Курочка только что снесла. Решила тебе подарочек сделать.
Свежее яйцо было очень вкусным.
— Бабуля, — задумался Алеша. — А как яйцо появляется из курицы? Оно же такое большое. Наверное, курице неудобно ходить и сидеть, когда у нее внутри твердое яйцо.
— Пока яйцо внутри курицы, оно мягкое и похоже на желто-красный шарик. Внутри курицы-несушки много таких мягких яичек. Как виноградины на грозди. Одни шарики побольше, другие совсем маленькие. Яйца подрастают не все сразу, а по очереди. Когда самое большое яйцо уже готово и должно снестись, оно покрывается скорлупой.
Алеша заглянул в пустой загончик.
— Бабушка Анна, а где же поросенок?
— В воскресенье поедем на базар покупать. Я нарочно тебя ждала. Вместе выберем. Чтобы нос пятачком. А хвостик…
— Крючочком или пружинкой, — рассмеялся Алеша. — А как мы его понесем?
— Посадим визгуна в мешок, мешок — на плечо или за спину да и понесем! — улыбнулась прабабушка Анна.
Ах, как долго длится день в деревне!
Перекусив молоком с горбушкой ржаного хлеба, Алеша навестил соседских мальчишек. Старые друзья тут же предложили опробовать новенькую «тарзанку».
Ребята привязали к ветке старого дуба прочную веревку. Закрепили внизу толстую палку.
Мальчишки садились на палку, и, крепко держась за веревку, раскачивались.
Они отталкивались от земли все сильнее и сильнее и взлетали все выше и выше. Осмелев, начинали закручивать веревку.
Ах, как весело кружилась голова у Алеши! Земля качалась из стороны в сторону, а деревья устроили хоровод.
У крыльца дедушка ставил самовар.
Алеша очень любил смотреть, как дед ловко прилаживает трубу, как качает воздух старым сапогом.
У них дома на кухне тоже стоял самовар, электрический, разрисованный диковинными цветами. Правда, с ним было совсем неинтересно: воткнул вилку в розетку — и все. Почти как обычный электрический чайник.
Конечно, Алеше нравилось открывать золоченый краник, наливать кипяток в пузатые чашки. Но у прабабушки Анны от самовара тянуло дымком. Он смешно гудел. И можно было подкладывать щепочки.
Нет, настоящий деревенский самовар совсем не то, что электрический!
Алеша положил вилку и отодвинул кружку. Уф! Кажется, он сейчас лопнет!
Все считают бабушку и маму замечательными кулинарками. Но такие оладьи, как у прабабушки… Нет, никто на свете не умеет так спечь!
Алеша покосился на родителей и вытер ладошкой рот. Губы были липкими. Сколько же он съел? С клубничным вареньем, с черничным, с черносмородиновым и яблочным, со сметаной и сахаром, с липовым медом и цветочным…
Алеша почувствовал, что у него слипаются глаза. Голова стала тяжелой и упрямо клонилась на грудь.
Алеша устал с ней бороться. Голоса звучали все глуше и глуше.
— Э, братец! Да ты совсем спишь, — откуда-то издалека донесся папин голос.
Сильные руки подняли Алешу и понесли куда-то мимо белой русской печки, мимо резного буфета, мимо пожелтевших фотографий на стене, мимо ситцевых занавесок в цветочек, отделяющих горницу от спальни.
Одна из занавесок легко коснулась Алешиного лица. И наконец Алеша опустился на что-то восхитительно мягкое.
«Перина, бабулина перина…» — успел подумать Алеша, прежде чем провалиться в сон.
Прабабушка раздела Алешу и укрыла стеганным лоскутным одеялом. Она знала, что, просыпаясь, Алеша любит разглядывать разноцветные кусочки ткани.
Перекрестив мальчика, прабабушка долго читала молитвы, глядя на его разрумянившееся личико.
Алеша проснулся от солнечного луча, падавшего ему на лицо из щели в ставнях.
Он выбрался из-под одеяла, спрыгнул на пол и пошлепал босыми ногами по ярко-рыжему, покрашенному масляной краской полу.
В горнице было сумрачно и прохладно.
Родители еще спали. Дедушка громко похрапывал, заглушая тиканье часов-ходиков.
Алеша осторожно приоткрыл дверь и выскользнул в сени.
На старом низеньком стуле с отпиленными наполовину ножками стояло ведро. Алеша снял крышку и зачерпнул ковшиком воду.
Колодезная вода была студеной. У Алеши даже заломило зубы.
Крупные капли скатились по подбородку и упали на грудь. Алеша поежился.
Положив ковшик, вышел на крыльцо.
На нижней ступеньке сидела прабабушка. Она подперла рукой щеку и тихонько раскачивалась из стороны в сторону.
Перед ней на земле лежал Полкан. Он положил морду на лапы и, закрыв глаза, не то дремал, не то прислушивался к воркотне хозяйки.
Алеша спустился по ступенькам и сел рядом с прабабушкой.
— А ты ранняя пташка, — сказала старушка, отирая глаза краешком фартука. — Молодец! Кто рано встает, тому Бог дает.
— Что дает? — заинтересовался Алеша.
— А вот все это. — Прабабушка широко повела рукой. — И небо с облаками, и ветер, и деревья. Весь мир светлый дает. Видишь, какое сейчас солнышко. Теплое, заспанное.
