Не могу тебя забыть - [4]

Юлька включила фонарик и отправилась в гостиную — там, на диване, мама устроила на ночь Илью. Она решительно подошла к дивану и посветила гостю в лицо. Надо же убедиться, что он на месте!

Илья проснулся, заслонил лицо рукой и спросил:

— Юль, это ты? Что случилось?

— Ничего не случилось, мне надо было убедиться, что ты не испарился! — без лукавства ответила она.

Он рассмеялся, сел, похлопал по дивану рукой, приглашая ее сесть рядом.

Юлька проворно забралась на диван.

— Мы же выяснили — я не древнегреческий бог, а вполне реальный русский.

— Я на всякий случай, — объяснила Юлька. Он погладил ее по волосам, спросил:

— Откуда ты взяла такие красивые рыжие кудри?

— Говорят, от прабабушки, папиной бабушки, — засмеялась Юлька. — Я ее не видела, только на фотографии. Но фотография не цветная, и какие у прабабушки волосы — непонятно. А почему ты раньше не приходил? Папины аспиранты к нам часто приходят, а тебя я ни разу не видела.

— Так сложилось, — вздохнул Илья. — Вы далеко живете. А я рядом с институтом. Поэтому, если мы засиживаемся за работой, идем ко мне.

— Ты один живешь?

— Нет, с родителями. Все, Рыжик, давай спать. — Илья потянулся и зевнул. — Обещаю, что утром буду здесь.

Он помог Юльке слезть с дивана, чмокнул в макушку, развернул к выходу и легонько подтолкнул:

— Иди. Спокойной ночи.

— Угу, — пробормотала Юлька и поплелась к себе в комнату.

Как только она убедилась, что древнегреческий бог спит на диване, на нее навалилась непреодолимая сонливость.

Юлька была рыжей. Огненно-рыжая, непослушная копна волос в мелких кудряшках, с которой могла справиться только мама, ужасно раздражала Юльку.

— Мамочка, — просила Юлька, когда мама дергала волосы, заплетая тугие косички. — Давай подстрижем волосы коротко-коротко!

— Если мы подстрижем волосы коротко-коротко, ты вся будешь в мелких кудряшках. Ты этого хочешь?

— Не очень, — вздыхала Юлька, — но и терпеть заплетание косичек мне надоело!

— Юлька, за такие волосы большинство женщин душу бы продали, а тебе они достались даром! — возмущенно охала мама.

— Зачем душу, я и так отдам! — махала рукой Юлька.

— Вот вырастешь, станешь девушкой, тогда поймешь, какое это богатство! — успокаивала ее мама.

Юлька родилась с ярким, морковного цвета чубчиком на голове. Папа таял от умиления и любви, в первый раз взяв пищавший сверток в руки.

— Марина! Надо назвать ее Лилией! — вздыхал он от счастья и рассматривал дочь. — Она такая беленькая, нежная, волосики рыжие, прямо рыжая лилия!

— Какая лилия?! — смеялась мама. — У нее уже сейчас характер, как у бойцового петуха.

Папа не желал слушать никакой критики в адрес его «нежного цветочка». Родители, а с ними и бабушки с дедушками долго спорили, как назвать ребенка. Папа стоял на своем, аргументируя «Лилию» нежностью и прелестью родившегося создания.

— Она же принцесса! — ворковал он, не выпуская дочку из рук.

Все остальные были против любых лилейных и цветочно-розовых вариантов.

— Хорошо! Тогда назовем Юлией, как бабушку, раз она так на нее похожа! — сделал уступку папа.

— Да господь с тобой, Игорь! — всплеснула руками папина мама. — Ты что, бабушку не помнишь? У мамы был такой взрывной характер, как и волосы, — огонь! А сколько крови она попортила мужчинам!

— Вот и хорошо! Значит, девочка сможет за себя постоять! — обрадовался такой перспективе папа. — Но она будет другой! Она нежная, тихая — настоящая принцесса! Правда, Юлечка?

— Ату! — ответил ребенок.

— Вот видите! Она отзывается на Юлю! — просиял родитель.

Мама выразительно подняла глаза к потолку и постаралась не рассмеяться.

Скоро папа понял, как ошибался в оценке своего «нежного цветочка»!

Юлька росла энергичным, шустрым, не в меру любопытным ребенком с бойцовским характером. В восемь месяцев она начала ходить, а до этого ползала так быстро, что родители за ней не поспевали. Юлька лезла всюду, желая познать мир в кратчайшие сроки и умудряясь с молниеносной скоростью доставать, рвать, ломать, пробовать на зуб все, что попадалось ей на пути. Папа хватался за голову, когда, собираясь на работу, находил расшнурованными свои туфли. Самым страшным для опаздывающего отца было то, что найти шнурки было невозможно, куда дочка их девала, оставалось загадкой.

Вершины постижения мира, а заодно и предела отцовского терпения Юлька достигла в полуторагодовалом возрасте. Она мгновенно забралась на письменный стол с помощью стула, стоявшего между столом и диваном, когда папа отвлекся буквально на пару минут. Этого времени ей хватило для того, чтобы обследовать бумаги, лежавшие на письменном столе, и… сделать все свои детские дела на папин доклад для научной конференции.

Папа стонал и хватался за голову, а мама смеялась и убирала следы «катастрофы».

— Игорь, может, ребенок дал правильную оценку твоему докладу? Может, тебе над ним надо еще поработать?

В общем, ребенок рос и развивался, доставляя родителям море радости и вынуждая поддерживать спортивную форму в беге по пересеченной квартирной местности в не всегда удачных попытках поймать дитя.

В то лето Илья появлялся у них на даче каждый выходной день, а иногда и среди недели. У них с папой была какая-то важная работа. Впрочем, сколько Юлька помнила себя, у папы всегда была важная работа.