Не могу тебя забыть - [39]

Лена взяла со стола пачку, достала сигарету. Илья поднес зажигалку, дал ей прикурить. Она затянулась, выпустила дым, посмотрела на Илью.

— Я не ожидала этого и предположить не могла, что ты вдруг так резко все решишь! — тихо сказала она. — Это очень обидно и очень неприятно. Получается, что я плохая жена и ты меня бросаешь.

— Ну, хочешь, скажем всем, что это ты меня бросила, что я скотина, что со мной нельзя жить, — безразлично пожал он плечами. — Тем более, как я понимаю, у тебя есть из-за кого от меня уходить.

— Да, есть! Ты что, за мной следишь? — воинственно спросила она.

— Лен, перестань, — поморщился Илья. — Мне жить некогда, какое уж там следишь!

— А знаешь, ты прав, давай разведемся! — улыбнулась печально она.

— Он тебя замуж зовет? — спросил без всякого интереса Илья.

— Нет, он пока женат.

— Не переживай, не он, так другой найдется, — успокоил Илья жену.

— Спасибо, — усмехнулась Лена сквозь набежавшие слезы. — Давай, что ли, выпьем, Адорин? — предложила она.

— Давай! — согласился Илья. — А у нас есть?

Лена затушила сигарету в пепельнице, встала, открыла холодильник и осмотрела содержимое.

— Есть. Шампанское, полбутылки коньяку, водка. По-моему, шампанское соответствует моменту.

Они проговорили до глубокой ночи. Несколько раз Лена не выдерживала и начинала плакать, потом вытирала слезы и преувеличенно бодрилась, он утешал ее, как мог, чувствуя свою вину и жалость к ней.

— А знаешь, — сказала она неожиданно, прервав его на полуслове, когда он что-то говорил. — Мне всегда казалось, что у тебя есть какая-то другая женщина. Я не имею в виду любовницу или банальную интрижку на стороне, хотя подозреваю, что и это у тебя было. Я говорю о другом. Думаю, что до встречи со мной у тебя был какой-то трудный роман или неразделенная любовь, но то, что ты ее до сих пор любишь, точно. Женщины это чувствуют. Ты никогда не был со мной откровенен до конца, никогда не рассказывал об этом, да и вообще… — Она махнула рукой и взяла бутылку.

Илья забрал у нее бутылку, сам налил в бокалы шампанского и спросил:

— Что — вообще?

— Ты всегда был закрытый. Сначала я думала, что ты весь в своей науке, что что-то решаешь, вычисляешь в голове, но, узнав тебя лучше, я точно могла определить, когда ты действительно в науке, а когда думаешь о другом. Знаешь, Адорин, у тебя становились такие глаза, словно все самое лучшее уже было в твоей жизни и, утратив это, ты точно знаешь, что никогда ничего хорошего не будет. Ты что, действительно так ее любил?

— Нет, Лен, ты ошибаешься, — совсем тихо сказал Илья. — Никакой несчастной любви или драматичного романа в моей жизни не было.

— А это ты врешь, братец! — печально улыбнулась Лена какой-то очень мудрой, все понимающей улыбкой. — Если не было, значит, все еще хуже, значит, это нереализованная любовь, из чего я делаю вывод, что ты с этой возлюбленной не спал. А это совсем плохо для мужчины. Он будет всю жизнь думать, как бы это у них было, и пребывать в уверенности, что было бы прекрасно, совсем не так, как с другими женщинами. Бедный мой Адорин, кто же тебя так кинул?

У него даже холодок внутри пробежал: ни черта себе! А ему казалось, что она ничего про него не понимает и не видит, что Ленка совершенно равнодушна к его жизни и переживаниям. А вон как повернулось! Может, она и равнодушна, но своим женским чутьем все уловила и почувствовала! А что, собственно, почувствовала? Нечего здесь чувствовать. Ну, есть Юлька, ну и что? Юлька — это некий образ, нереальные запретные мысли и желания, подогретые запретом. Все это так далеко от реальной жизни, от каждодневной бытовухи. Выдуманное им возможное счастье, замешанное на сильном мужском желании. Нет в этом ничего от нормальной жизни. Нечего тут подозревать.

Ну не рассказывать же это Лене! Да и какой женщине будет приятно услышать про некую, пусть и мифическую соперницу, тем более, когда они обсуждают развод?

— Нет, Леночка, ничего такого в моей жизни не было и нет, — еще раз сказал Илья, — ты ошиблась. Я работал много, уставал нечеловечески, думал все время, как заработать, и годами мечтал выспаться.

Лена посмотрела на него внимательно, и обида ушла из ее глаз.

Это был последний их мирный разговор. Делить им было нечего, потому что, кроме каких-то шмоток и Тимки, они при совместном проживании ничего не нажили. Илья только начал работать на новой работе, денег больших еще не заработал, жили они с его родителями, машина, на которой он ездил, была служебной и принадлежала фирме, поэтому материальных претензий друг к другу они не имели. Но Лена уперлась.

Она переехала с Тимкой к своим родителям, не давала Илье видеться с сыном, не являлась в суд для развода.

Илья не злился, он понимал, что ей нелегко смириться с его уходом и, вольно или невольно, хочется отомстить и сделать больно.

Но времени бегать по судам у него не было, и в день, когда было назначено очередное заседание суда, он приехал к ее дому и позвонил ей по мобильному.

— Лен, спускайся, я тебе деньги привез. Да, паспорт захвати, я деньги оформил через бухгалтерию, надо записать твои данные.

Лена вышла, села в машину, Илья заблокировал двери и, не слушая возмущенных возгласов, привез ее в суд.