Не могу по-другому - [27]

Олег затащил ее в суши-бар, выяснив, что она никогда там не была и, хоть Аня страшно сопротивлялась, уговорил-таки съесть порцию. Сидел и смотрел на нее этим своим, новым, сегодняшним взглядом, будто говоря «хоть это, ты же можешь дать мне?». И Аня не могла отказаться. Пыталась, но не могла. Она покорно проглотила рыбью икру, и оба они кривились, заедая «эту мерзость» васаби, и хохотали над своей реакцией.

Но Аня уже знала, начинала осознавать, что выбора у нее нет. И не было никогда. Как бы ни хотелось рискнуть и попробовать. Чтобы не делал Олег. И не оттого, даже, что он не уверен в своих действиях, а что она не сможет. Потому, что ошибалась Аня утром, сильно ошибалась. Все это время она думала о Саше. Не предала бы она его. Не смогла бы.

Может, именно этого осознания и добивался мужчина? Ведь он был старше и гораздо больше знал и понимал в жизни, чем такая наивная в свои двадцать три, Аня…

Эпилог

В купе они оказались раньше Дмитрия Николаевича. Начальник позвонил, и предупредил, что появится вовремя.

Это они пришли раньше. Не было больше у Ани сил. Кончились все резервы. В глазах стояли слезы, но девушка ни за что не дала бы им пролиться.

Других попутчиков пока не было, хотя вагон потихоньку заполнялся уезжающими. Олег поставил их вещи, принес кофе. Аня сидела и смотрела в окно, на спешащих по перону людей. И было так муторно и больно на душе.

И так хотелось что-то сказать, но слов не было, абсолютно. Она повернулась, посмотрела на него, сидящего напротив, и с таким понимание смотрящего на нее.

- Олег, - Аня не узнавала своего голоса, он прерывался и ломался, - я…

- Не надо, Аня. – Мужчина пересел на ее сторону, оказавшись рядом. – Ты – замечательная. Просто поздно, Аня. И все было бы хорошо, здорово бы было. Но так поздно мы встретились. И ничего уже не изменить, Ань.

Олег наклонился к ее лицу, девушка ощутила запах коньяка. Она знала, что не отклонилась бы, попробуй он поцеловать ее. Но Олег, лишь улыбнувшись, все той же, горькой улыбкой, прижался теплыми губами к ее щеке. А потом встал и молча вышел из купе.

Он стоял в коридоре до тех пор, пока не пришел Дмитрий Николаевич. Аня расстелила кровать и удачно притворялась спящей к тому времени. А сама, лежала и думала.

Вспоминала, как год назад, попала в роддом, как рожала сутки, как все отделение бегало вокруг, не зная, что с ней делать. У девушки была первичная слабость родовых сил. И двойня. А определили слабость – поздно, первый ребенок уже начал двигаться, кесарево не смогли бы сделать. Вспомнила, как собрались все врачи, как чуть ли не силой «выдавливали» из нее девочек. Как слышала телефонный звонок знакомого акушера к ней домой. И слова « огромная кровопотеря». Она знала, что это значит.

Ее перевезли в палату, отдельную, люкс-условия. Это не муж, отец настоял. Сказали, что ее папа согласился на сиделку, потому что сама она даже руку поднять не могла, чтобы коснуться кожи сопящих рядом малюток. Ей было страшно, очень страшно тогда. И совсем не хотелось, чтобы рядом была незнакомая женщина. Оттого, когда через полчаса на пороге появился Саша, она решила, что мозг уже радует ее галлюцинациями. А муж подошел к ней, стал на колени возле кровати, целуя ее. И говорил, благодарил за дочек, за то, что она такая сильная, и красивая, самая лучшая. И так его любит. Аня совершенно не понимала, как он попал в послеродовое, закрытое для всех, отделение. Каким образом подкупил или уговорил весь медперсонал закрывать глаза на это вопиющее нарушение всех больничных правил. Но он сделал это. Сам. Поругавшись с ее родителями, и заявив, что лично будет с женой. Он, буквально, носил ее на руках, она не могла передвигаться самостоятельно, даже «по стенке». Он не обращал внимания ни на что. Когда Аня, на следующий день, увидела себя в зеркале – она разрыдалась. Никогда не думала, что женщина после родов выглядит так ужасно. А Саша только покачал головой, обнял, поцеловал, и упрекнул в глупых мыслях. Сказал, что она очень красивая. И знала Аня, по глазам видела, что не врет, не утешает, действительно так думает. Он так и прожил с ней и дочками эти четыре дня до выписки в палате. Не отходя от нее ни на шаг, взяв отпуск на работе. Он кормил ее, напоминал медсестрам о капельницах, вкладывал жене в рот витамины, занимался дочками, настояв, чтобы их так же, оставили с ними в палате. Никогда Аня не слышала, чтобы кто-то другой сделал такое.

Вспоминала, как он поругался с ее матерью, когда они еще не были женаты. После того, как та в очередной раз, довела дочь до слез. Как жестко и четко заявил, что заберет ее и увезет в свой город, а если она захочет – то в Киев. Но не позволит обижать девушку, которую любит, никому, даже ее родителям.

И вытирая беззвучные слезы со щек, поняла, что прав был Юрка, но только в одном. Дура она, точно дура. Не каждой женщине везет в жизни встретить такого мужчину, каким был ее муж. Ане повезло. Но она была чересчур самонадеянна, не видела, какой он, не замечала, живя своим пониманием их мира. Да, он не был идеальным. Но и она не была совершенством. И поняла девушка, что все так же, безумно и сильно, любит своего мужа.