Не могу остановиться: Откуда берутся навязчивые состояния и как от них избавиться - [16]

У тревоги есть одна особенность: если она становится по-настоящему сильной, непереносимой, мы пойдем на все, чтобы ее облегчить. Если это «все» является чем-то несущественным, но приносит огромное облегчение, ум накрепко усваивает урок, проведя своего рода анализ издержек и выгод. Когда Шэла Найсли подчинилась приказу своего мозга открыть холодильник, это казалось незначительной издержкой в сравнении с выгодой — уверенностью, что Фред не превращается в сосульку. Ведь эта мысль терзала ее, словно ядовитые когти тасманийского дьявола! Правда, стоило закрыть дверцу холодильника, страшное подозрение вернулось, и «стоимость» многократного освобождения от него неуклонно возрастала, пока потерянное время и отчаяние не поставили Шэлу на грань недееспособности. Однако было уже поздно. Обсессивно-компульсивный мозг запомнил, что выполнение навязчивого действия помогает. Если выполнение приказов террориста, приставившего дуло к виску вашей дочери (пользуясь сравнением Найсли), всякий раз помогает спасти ей жизнь, вы, разумеется, будете подчиняться.

В случае Дэйва Атласа анализ издержек и выгод очевиден. Его регулярно одолевает мысль, что семье грозит опасность. Он делает то, что должен, чтобы не допустить превращения кошмара в реальность.

«У меня много обсессивных мыслей, — рассказал Атлас. — И все они о том, как уберечь близких или самого себя от беды. Я вижу в интернете изображение акулы и, поскольку она представляет угрозу, должен трижды постучать по дереву и два раза произнести «с моей семьей будет все в порядке». Или, допустим, я иду по улице и вдруг понимаю, что с близкими вот-вот случится что-то дурное, — это происходит со мной двадцать или тридцать раз на дню. Тогда нужно трижды ударить себя по голове, чтобы избавиться от этого чувства. Когда я слышу, как кто-то восклицает "О, Боже!", то тоже боюсь, что с родными что-нибудь произойдет, и должен сложить ладони и обратить лицо к небу [словно заклиная злое божество]».

Мы разговаривали за столиком «Старбакс» под открытым небом в финансовом районе Манхэттена. Обсессивно-компульсивное расстройство не парализовало Атласа — он айтишник в сфере здравоохранения. Однако навязчивые мысли, словно избалованный двухлетка, постоянно требуют его внимания, мешают сосредоточиться и отвлекают от работы. Когда он описывал свои ощущения — тревогу, от которой перехватывает горло, — такси в резком рывке обогнало ползущую в плотном потоке машину и со скрежетом затормозило на красный свет впритирку к тротуару. Я невольно воскликнула: «О, Боже!» И Атлас проделал то, что должен был, чтобы обеспечить безопасность семьи. Он поднял лицо к небу, свел ладони вместе, а затем трижды быстро стукнул себя по голове.

• • •

После разговора с Атласом я направилась в северную часть Манхэттена на встречу с Ли. Она только что окончила колледж и собиралась выйти на работу в детском саду. Идя рядом с ней через 42-ю улицу в сторону штаб-квартиры компании Altria, я обратила внимание, что Ли необыкновенно тщательно выбирает дорогу, разглядывая мраморный пол Центрального вокзала, а затем асфальт улицы, словно боится попасть в ловушку, и приволакивает ноги. Когда мы нашли столик и сели, она объяснила свое поведение.

«Я все должна делать поровну, — сказала Ли. — Если я наступаю на что-то, например на клочок бумаги, то должна наступить на другой клочок такой же формы и величины. Наступив на трещину, должна шагнуть на другую, чтобы все уравновесить. Иначе на моего отца нападут».

Однажды, сидя в кафе, она почувствовала запах дыма. Примчавшиеся пожарные велели всем срочно покинуть помещение. В общей суете Ли побежала, не разбирая дороги, по трещинам и всевозможному сору, ничего не делая «поровну». И что же? Взлетела на воздух крышка канализационного люка. «Отчасти я знала, что это не из-за меня, не от того, что я нарушала равновесие. Но, знаете, лучше перестраховаться, чем потом жалеть, — вспоминала Ли. — Ведь мне это ничего не стоит». Просто немного внимания, когда идешь, и странноватая походка. Но разве это такая уж высокая плата за то, чтобы отвести беду?

Подобная компульсия у нее связана с метро. Когда поезд вползает на станцию и машинист объявляет ее название, Ли ощущает, как по телу поднимается волна тревоги и стискивает горло. Она вынуждена взяться за ближайшие поручни, прежде чем выйти, «за один левой рукой и за другой правой», — сказала она, как нечто само собой разумеющееся: «Одна мысль о том, чтобы этого не сделать, приводит в ужас. Если не сделаю, со мной и дорогими мне людьми случится что-то ужасное».

Тревожность во всех ее проявлениях

Американская психиатрическая ассоциация годами бьется над систематикой обсессивно-компульсивных расстройств, сталкиваясь с теми же сложностями, что и музыковеды, не знающие, считать ли Боба Дилана фолк-исполнителем или рокером. В третьем издании «Диагностического и статистического руководства», изданном в 1980 г., ОКР объединено в одну группу с тревожными расстройствами, такими как генерализованное тревожное и паническое расстройства, поскольку тоже характеризуется невыносимым страхом и дурными предчувствиями и часто сопровождается потением, повышением артериального давления и учащением сердцебиения. В DSM IV, опубликованном в 1994 г., ОКР формально осталось тревожным расстройством.