Не мамкай! - [3]

– Сейчас, я все помою.

Элла вдруг очнулась. Свекровь будто подключила ее к невидимому аккумулятору. Элла с радостью кинулась мыть полы, скручивать ковер, с ужасом замечая, что действительно повсюду пыль, грязные пятна на полу. Как она могла запустить и себя, и квартиру? Ведь всегда была образцовой, маниакальной чистюлей. А еще заметила, что Матвей, который днем спал плохо, просыпался в слезах, сейчас спит спокойно, даже улыбается во сне. Элла боялась, что сын проснется от криков бабушки, но тот даже не ворочался.

– Так, где Илья? – грозно спросила Нонна Матвеевна.

– В кабинете, – ответила Элла, – в наушниках, наверное, поэтому ничего не слышит.

– В наушниках, значит, – хмыкнула свекровь и пошла обрушивать гнев на собственного сына. Ему она сообщила, что, если он еще раз уедет кататься на мотоцикле, который называла «тарантайкой», вместо того чтобы взять коляску и пойти гулять, она родит его обратно или вовсе отречется от единственного отпрыска. А если он еще раз наденет наушники, вместо того чтобы прислушиваться к дыханию Матвея, то она… не знает, что сделает, но что-нибудь пострашнее отречения и родов, вместе взятых.

– Все мужчины в нашем роду были какие? Послушные, бесхребетные, мнительные меланхолики! – кричала на весь дом Нонна Матвеевна. – Такие мужчины, что непонятно, как их терпеть и не убить сразу. А знаешь, почему они умирали своей смертью, спокойной и счастливой, чтоб я так умерла? Потому что были лучшими отцами на свете! Такими отцами, что могли ребенка грудью вскормить вместо матери. Мой отец, твой дед, мой дедушка, твой прадед! Как они пеленки стирали, как гладили! А как умели пеленать? Да женщины приходили к ним учиться! Они лактировать могли! И не смей в этом сомневаться! Их жены не сомневались! И все женщины в это верили! Никто не мог лактировать так, как мужчины нашего рода! Никто не умел гулять так долго с коляской, как твои прадеды и деды! Они вставали по ночам, давая своим женам выспаться! А как они пели колыбельные? Как пели! Никто так не мог долго петь! И что я теперь вижу? Что ты решил стать исключением? У твоей тетки, моей сестры, два мужа было! А почему? Потому что и первый муж хорошим отцом был, и второй. Ей сложно было выбрать! Никто бы не смог выбрать! Они наперегонки с детьми гуляли, кормили, купали. На два голоса книжки им вслух читали! В четыре руки пеленали! Как моя бедная сестра мучилась, страдала, что не может выбрать, кто из них лучший отец. Оба ее мужа все на себя взяли, чтобы она могла так спокойно страдать. А ты? Быстро поставил свою тарантайку в гараж и пошел быть лучшим отцом! Зачем себя перед предками позоришь? Зачем ты своего отца и деда, которые тебя вырастили, позоришь? Почему ты сейчас не гладишь пеленки? Почему еще не развесил мокрую простыню, чтобы в комнате твоего сына была влажность?

– Мам, у нас стоит увлажнитель воздуха. Я купил, – пытался оправдаться сын.

– Он купил! А ты в этот увлажнитель эвкалипт накапал? Или ты туда чайное дерево накапал? Нет! А твой отец на все твои пеленки эвкалиптом капал, чтобы ты дышал в свое удовольствие. Он купил столько масла чайного дерева в дом, что я до сих пор этим деревом пахну, а не своими духами, которые ты мне подарил. Как ты позволил своей жене поставить в шкаф банки? Если бы я так сделала – а я хотела, поверь, тогда только яблочное пюре в магазинах появилось, – так твой отец меня бы с балкона выбросил. И я бы его поняла. Даже не стала бы с асфальта возмущаться. Посмотри, во что ты Элку превратил. Такая девочка была – хорошая, умная, чистюля, каких поискать. А сейчас? Ты куда дел Элку, которая мне нравилась? И зачем мне эта замученная, перепуганная невестка, у которой вместо мозга брокколи, а в кастрюле голубой Дунай? Или ты сейчас не мой сын!

– Да, мама, прости, больше так не буду, – промямлил Илья.

В этот момент заплакал проснувшийся Матвей. Элла кинула в ведро тряпку и побежала в комнату.

– Ой, ты неправильно сейчас бежишь, – не задержалась с комментарием Нонна Матвеевна. – Знаешь, как я бежала к детской кроватке? Красиво. Думала, я же лань. Надо помедленнее, чтобы грудь так ритмично вверх, вниз, и свет из окна. Чтобы муж меня увидел и забыл, зачем тоже бежит. Ты беги, но думай, что ты не мать, а лань. Немножко быстро, но медленно. Дай мужу возможность первому прибежать. Ты вид делай. Эффектно.

Нонна Матвеевна изобразила бег лани, стремящейся к колыбельке. Элла наконец расхохоталась и попыталась повторить. Нонна Матвеевна тоже рассмеялась.

Как ни удивительно, Илья не подвел предков. Он метнулся в детскую, вытащил сына из кроватки и начал менять памперс. После чего аккуратно отдал жене на кормление и остался рядом.

– Сейчас лактировать начнет, – глядя на сына, радостно объявила Нонна Матвеевна.

После чего еще два часа диктовала невестке рецепты – сколько капель масла из пипетки нужно положить в кашку, как варить овсянку на мясном бульоне и в каких пропорциях смешать фарш мяса кролика и индейки, чтобы получились идеальные детские котлетки.

– Нонна Матвеевна, я вас люблю. – Элла говорила искренне.

– Я тебя тоже люблю, девочка, – ответила ласково Нонна Матвеевна, качая на коленке внука, который осоловел от форшмака и кофе, полученных вместе с грудным молоком.