Не любо - не слушай - [6]
Приехала семья из города, вроде бы с деньгами. У них не один дом в деревне, где-то еще купили. Им всё не понравилось, в особенности Лёня. Покажь документ, кровь из носу. А уж сказали, что Лёня, за Георгия не выдашь. Тут с полки, из-под ящика с красками, выпал паспорт, забытый три года назад не просыхавшим художничком. Надо думать, он давно заявил, заплатил и выправил новый. Может и нет, кто его знает. Леонид Вершков… сорок лет… то, что доктор прописал. Савельюшка провел с Лёней инструктаж и отнес документ к новому русскому дачнику. Утих. У Егора паспорт не лучше. Самое смешное – у Бориса тоже. Когда-то подменил растяпе попутчику. Был Борис Цыганков - как Егор и догадывался - с судимостью, стал Борис Трубников, без нее. Еще и на год помолодел. Три сапога – полторы пары.
Спросили Захарову-Михайлову Галину: а не отдать ли Данилку в православную школу? при духовном училище? Ответила: еще раз заикнетесь – вылетите отсюда. Это она Захару к сведенью. Захар ответил: сперва ты отседова пойдешь. Прозвучало тихо и робко. Но Михаил подтвердил, и Галина смолкла.
Красавица Руфина – Изольда белорукая – отослала за ненадобностью мужа в Питер. Попробовала было призвать под свои знамена Лёню – ни в какую. И так и эдак… не дается в руки. Бориску она в упор не видела, Егора по второму кругу взять не схотела. Выбрала Михаила как самого приглядного из троицы. О неинтересные наши любовные истории! Галина намылилась уезжать. Захар предложил: оставь пока Данилку. Привезешь сам? – Привезу. О' кей. Значит, к концу августа надо сворачиваться. Савелий с Михаилом не возражали – предстояла подходящая выставка. Семья новых русских отчалила раньше всех, потом увеялась разлучница Руфина. Егор-Лёня-Бориска облачились в рясы, засобирались идти дальше по России. Бориска настаивал: поначалу в монастырь, где его Егор с Лёней подобрали – Преображенский. Поживем немного, у службы постоим. Ладно, будь по-твоему. Только лесом не пойдем… топко, дожди прошли… тогда шли – мучились. Вдоль железной дороги, к Москве, через два перегона свернем налево. До станции шли все вместе, семеро – путь не близкий. У богомольцев вещичек не густо – помогли художничкам. Посадили их с мальчиком в поезд, перекрестили. Захар-Савелий-Михаил ушли в купе пристраивать этюдники да этюды. Данилка всё стоял у окна, приложивши ладони к стеклу. Егор долго бежал по перрону за тронувшимся поездом. Утром художники мальчика на верхней полке не обнаружили. А был ли мальчик-то?
Был – тихо стоял у ранней обедни в храме Преображенского монастыря. Егор положил ему руку на плечо. Вышли во двор. Ну что, мне теперь с тобой в Москву ехать? Обсудили ситуацию по-взрослому, не призывая на совет Леню с Бориской. Постановили отбить телеграмму маме: мальчик здоров возвращаться отказывается поступает духовное училище будет звонить. Навязался ты на мою шею. Раньше в школу юнг бегали, теперь новая мода. Это у тебя метрика? Проводнику показывать собирались вместе со льготным билетом? Уже кое-что. Не реви… тебе через два дня десять лет будет.
Какая ясная, тонко выписанная выдалась осень! И Данилка – как с картины «Видение отроку Варфоломею». Сам Егор так, приправославленный… Лёня простодушный ирокез, Борис плутишка, доброго слова не стоящий. Кому же, терпеливому гранильщику, доверить алмаз? Взглянешь окрест себя – и никого не увидишь. Егор все мозги сломал, а Данила в сторонке выпытывал у Бориски, как добраться до сокрытой от посторонних глаз Николоугоднической обители. В конце концов Егор положил ехать в Москву, к Троице-Сергию. Прошли под стенами семинарии – окна распахнуты на солнечную сторону. Кто-то поет высоким тенорком нехитрый любовный романс. Разговаривать в отсутствие родителей отказались. Егор сообразил позвонить не Галине, а Захару. Тот ринулся в Галинину квартиру, от которой имел ключ, ибо был там прописан. Спер сыновний дневник и примчался с паспортом. После долгих прений Данилу, ради его сугубого рвения, определили в православную гимназию-интернат при семинарии, на полное обеспеченье. Четверо мужчин отправились в Москву: Лёня с Борисом к Захару – его вторая жена как водится торчала на даче, а Егор по возможности повидать родных.
Начал с Профсоюзной. Мать молча пропустила в переднюю и удалилась. Егор смотрелся в овальное зеркало, силясь вспомнить, что за лицо здесь прежде отражалось. Вернулась, опустила в кружку пятирублевую монету. Поцеловала руку с чуть проступившим у запястья родимым пятном и, не сказав ни единого слова, выпустила на лестницу. Постоял у закрытой двери и ушел. Отправился стандартно к Алене в школу. Долго ждал – не подгадал времени. Наконец появилась, одна, без девчонок, и еще длиннее прежнего. Бросилась прямо к нему, без монетки в руке – видно, не нашлось. Спросила торопливо: молились? здоров? Кивнул, перекрестил дочь и зашагал прочь. Толпа школьников обогнала его у ворот, не выказав уже никакого удивленья. Монах так монах. Забрал от Захара слегка подвыпивших Лёню с Борисом, скомандовал двигаться пешком – в крайнем случае автостопом – к Николоугоднической обители, по дороге прося на храм. Однако по выходе на свежий воздух питухи не протрезвели, а, напротив, сморились. Разучились, блин, пить. Пришлось вернуться к Захару, сильно нервничавшему – жена могла заявиться когда заблагорассудится. Переночевали – дело было на Филях. Утром, ослобонив наконец-то вздохнувшего Захара, отправились к розовой нарышкинской церкви, высоко и особливо стоящей. Поблизости в избе ангелы держали совет, оборонять ли Москву или оставить пока на разграбленье, чтоб сама себя спалила и возродилась подобно фениксу.
В 2008 году вышла книга Натальи Арбузовой «Город с названьем Ковров-Самолетов». Автор заявил о себе как о создателе своеобычного стиля поэтической прозы, с широким гуманистическим охватом явлений сегодняшней жизни и русской истории. Наталье Арбузовой свойственны гротеск, насыщенность текста аллюзиями и доверие к интеллигентному читателю. Она в равной мере не боится высокого стиля и сленгового, резкого его снижения.
Новая книга, явствует из названья, не последняя. Наталья Арбузова оказалась автором упорным и была оценена самыми взыскательными, высокоинтеллигентными читателями. Данная книга содержит повести, рассказы и стихи. Уже зарекомендовав себя как поэт в прозе, она раскрывается перед нами как поэт-новатор, замешивающий присутствующие в преизбытке рифмы в строку точно изюм в тесто, получая таким образом дополнительную степень свободы.
В этой книге представлены пьесы, киносценарий и рассказы Натальи Арбузовой.
Я предпринимаю трудную попытку переписать свою жизнь в другом варианте, практически при тех же стартовых условиях, но как если бы я приняла какие-то некогда мною отвергнутые предложения. История не терпит сослагательного наклонения. А я в историю не войду (не влипну). Моя жизнь, моя вольная воля. Что хочу, то и перечеркну. Не стану грести себе больше счастья, больше удачи. Даже многим поступлюсь. Но, незаметно для читателя, самую большую беду руками разведу.
«Лесков писал как есть, я же всегда привру. В семье мне всегда дают сорок процентов веры. Присочиняю более половины. Оттого и речь завожу издалека. Не взыщите», - доверительно сообщает нам автор этой книги. И мы наблюдаем, как перед нами разворачиваются «присочиненные» истории из жизни обычных людей. И уводят - в сказку? В фантасмагорию? Ответ такой: «Притихли березовые перелески, стоят, не шелохнутся. Присмирели черти под лестницей, того гляди перекрестят поганые рыла. В России живем. Святое с дьявольским сплелось - не разъять.».
Герои Натальи Арбузовой врываются в повествование стремительно и неожиданно, и также стремительно, необратимо, непоправимо уходят: адский вихрь потерь и обретений, метаморфозы души – именно отсюда необычайно трепетное отношение писательницы к ритму как стиха, так и прозы.Она замешивает рифмы в текст, будто изюм в тесто, сбивается на стихотворную строку внутри прозаической, не боится рушить «устоявшиеся» литературные каноны, – именно вследствие их «нарушения» и рождается живое слово, необходимое чуткому и тонкому читателю.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
В книгу включены сказки, рассказывающие о перипетиях, с которыми сталкиваются сотрудники офисов, образовавшие в последнее время мощную социальную прослойку. Это особый тип людей, можно сказать, новый этнос, у которого есть свои легенды, свои предания, свой язык, свои обычаи и свой культурный уклад. Автор подвергает их серьезнейшим испытаниям, насылая на них инфернальные силы, с которыми им приходится бороться с переменным успехом. Сказки написаны в стилистике черного юмора.
Мачей Малицкий вводит читателя в мир, где есть всё: море, река и горы; железнодорожные пути и мосты; собаки и кошки; славные, добрые, чудаковатые люди. А еще там есть жизнь и смерть, радости и горе, начало и конец — и всё, вплоть до мелочей, в равной степени важно. Об этом мире автор (он же — главный герой) рассказывает особым языком — он скуп на слова, но каждое слово не просто уместно, а единственно возможно в данном контексте и оттого необычайно выразительно. Недаром оно подслушано чутким наблюдателем жизни, потом отделено от ненужной шелухи и соединено с другими, столь же тщательно отобранными.
«Сигнальные пути» рассказывают о молекулах и о людях. О путях, которые мы выбираем, и развилках, которые проскакиваем, не замечая. Как бывшие друзья, родные, возлюбленные в 2014 году вдруг оказались врагами? Ответ Марии Кондратовой не претендует на полноту и всеохватность, это частный взгляд на донбасские события последних лет, опыт человека, который осознал, что мог оказаться на любой стороне в этой войне и на любой стороне чувствовал бы, что прав.
Юха живет на окраине Стокгольма, в обычной семье, где родители любят хлопать дверями, а иногда и орать друг на друга. Юха — обычный мальчик, от других он отличается только тем, что отчаянно любит смешить. Он корчит рожи и рассказывает анекдоты, врет и отпускает сальные шутки. Юха — комедиант от природы, но никто этого не ценит, до поры до времени. Еще одно отличие Юхи от прочих детей: его преследует ангел. У ангела горящие глаза, острые клыки и длинные когти. Возможно, это и не ангел вовсе? «Детство комика» — смешной, печальный и мудрый рассказ о времени, когда познаешь первое предательство, обиду и первую не-любовь. «Хочу домой» — рассказ о совсем другой поре жизни.
У автора этого романа много почетных званий, лауреатских статуэток, дипломов, орденов и просто успехов: литературных, телевизионных, кинематографических, песенных – разных. Лишь их перечисление заняло бы целую страницу. И даже больше – если задействовать правды и вымыслы Yandex и Google. Но когда вы держите в руках свежеизданную книгу, все прошлые заслуги – не в счет. Она – ваша. Прочтите ее не отрываясь. Отбросьте, едва начав, если будет скучно. Вам и только вам решать, насколько хороша «Музыка для богатых» и насколько вам близок и интересен ее автор – Юрий Рогоза.