Не кричи: «Волки!» - [23]

Потерянного времени не воротишь, и я решил, не откладывая в долгий ящик, приступить к делу.

Начистив целую миску маленьких тушек, которые остались после того, как я утром снимал с них шкурки, я наполнил ими котелок и поставил на примус. Едва вода закипела, как распространился чрезвычайно соблазнительный тонкий запах, и пока готовилось кушанье, мой аппетит разыгрался не на шутку.

Поначалу есть такую мелюзгу — с массой мельчайших костей — показалось мне чистой мукой, но вскоре я убедился, что кости можно разжевывать и глотать. Вкус мышей — чисто субъективное восприятие, не имеющее ни малейшего отношения к эксперименту. На мой взгляд, он оказался весьма приятным, разве что мясо было чересчур нежное. Со временем, однако, мыши мне приелись, аппетит пропал, пришлось разнообразить способы приготовления.

Из нескольких приготовленных мною блюд наиболее удачным, бесспорно, следует считать «мышь под соусом». На случай, если кто-либо из читателей проявит интерес и захочет использовать в личном хозяйстве этот несправедливо обойденный источник ценнейших белков животного происхождения, привожу рецепт полностью.

Для приготовления этого деликатеса требуются: десяток упитанных мышей, чашка муки, кусок бекона, соль, перец, чеснок, этиловый спирт. (Следует заметить, что бекон вполне можно заменить обычной соленой свининой).

СПОСОБ ПРИГОТОВЛЕНИЯ

Обдерите шкурки и выпотрошите мышей, но не удаляйте голов; затем вымойте, положите в кастрюлю и залейте спиртом, так чтобы тушки были покрыты, и отставьте примерно на два часа. Нарежьте бекон маленькими кусочками и поджаривайте до тех пор, пока не вытопится жир. После этого выньте тушки и обваляйте в муке с солью и перцем, бросьте на горячую сковороду и поставьте на огонь минут на пять (не перегревайте сковороду, иначе мясо пересохнет, станет жестким и волокнистым). Теперь влейте чашку спирта и добавьте по вкусу шесть или восемь зубков чеснока. Накройте и слегка прокипятите в течение пятнадцати минут. Крем-соус приготавливается по одному из стандартных рецептов. Когда соус будет готов, полейте им тушки, плотно закройте кастрюлю и дайте постоять минут десять в теплом месте, прежде чем подавать на стол.

В течении первой недели я не заметил в себе никаких изменений — по прежнему был полон энергии и абсолютно не ощущал вредного действия диеты. Правда, меня страшно потянуло на жиры.

И тут я понял, что допустил оплошность, не делавшую чести моей научной подготовке: ведь волки едят целых зверьков! Мелкие же грызуны, как легко можно убедится при вскрытиях, откладывают большую часть жиров в брюшной полости, на брыжейке кишечника, а не подкожно и не в мышечных тканях. Следовательно, я совершил непростительную ошибку, которую надлежало немедленно исправить. Начиная с этого дня и до самого конца экспериментального периода я стал есть мышей целиком — только снимал шкурку — и перестал ощущать недостаток в жирах.

Когда эксперимент с мышами подходил к концу, возвратился Майк. Вместе с ним прибыл его двоюродный брат, молодой эскимос по имени Утек, который вскоре стал моим собутыльником, а главное — совершенно бесценным помощником в научных исследованиях. Однако при первой встрече он показался мне таким же замкнутым и неприступным, как Майк.

Я пришел в избушку, чтобы пополнить кое-какие припасы. При виде дымка, поднимавшегося из трубы, я обрадовался — по правде говоря, временами мне все-таки не хватало человеческого общества. Когда я вошел, Майк жарил полную сковороду оленины. Как оказалось, им посчастливилось убить отбившегося от стада животное примерно в сотне километров к северу. После нескольких тягостных минут, в течении которых Майк делал вид, будто меня не замечает, я попробовал сломать лед и заговорил с Утеком. В ответ тот бочком, бочком перебрался на другую сторону стола, стараясь держаться от меня подальше. Вскоре они приступили к еде. В конце концов Майк предложил и мне отведать жареного мяса.

В другое время я бы принял его приглашение — но не сейчас, когда эксперимент еще не окончен. Я отказался и, как мог, объяснил Майку причину. Он встретил извинение с непроницаемым видом, унаследованным им от предков-эскимосов, хотя и перевел мои слова Утеку. Уж не знаю, что подумал обо всем этом Утек, но отнесся он ко мне чисто по-эскимосски. Поздно вечером, когда я направился к себе в палатку, Утек подкараулил меня и, застенчиво улыбаясь, протянул небольшой сверток, обернутый оленьей шкуркой. Бережно развязав стягивавшую его жилу, я увидел пять маленьких голубых яичек — по-видимому, дрозда, хотя за точность определения не ручаюсь.

Я был глубоко тронут этим подарком (а это, безусловно, был подарок), но никак не мог постичь его значения и вынужден был вернуться в избушку, чтобы спросить у Майка.

— Эскимосы думают, что если человек ест мышей, то у него все становится маленьким, как у мыши, — объяснил Майк, — но если съесть яйца, тогда все в порядке. Утек за тебя испугался.

Вот так положение! Вначале я растерялся, не зная, как отнестись к этому предрассудку, но потом решил, что излишняя предосторожность не помешает, к тому же вряд ли миниатюрные яйца как-нибудь скажутся на результатах проводимого опыта. И я тут же приготовил из них яичницу. Сезон кладки яиц давно прошел, что весьма сказалось на их свежести, тем не менее я съел все, а так как Утек внимательно наблюдал за мной, пришлось сделать вид, будто получил при этом огромное удовольствие.