Не имей сто рублей... - [9]

А кушать хочется просто ужасно, аж в животе урчит!

Пользуясь тем, что дорога абсолютно пуста, Сережа нарушил порядок нашего передвижения и поравнялся со мной, пристроившись слева, с внутренней стороны дороги.

— Слушай, Алена, а не пообедать ли нам? — спросил он на ходу.

— Да я давно уже об этом подумываю, да ни одного колодца за последние полчаса не видела.

— Так вон там, впереди слева, как раз деревушка видна. А вон и колодец, — обрадованно сообщил он, продолжая ехать слева от меня.

Мы проехали еще немного вперед, и я тоже увидела острую крышу колодца.

— Отлично, поехали прямо туда! — провозгласила я, уверенно поворачивая влево.

Я затормозила. Причем не велосипедом, а исключительно мозгами. Потому, что такая езда — хочу вправо, хочу влево — не соответствовала никаким правилам дорожного движения. Которых неукоснительно придерживался Сережа, продолжая ехать прямо и рассчитывая остановиться напротив колодца и пешком сбегать за водой.

В общем, следующие секунд тридцать все вокруг меня кружилось, скрежетало и лязгало. Я пришла в себя и обнаружила, что валяюсь в кювете, в кустах чертополоха. Наши велосипеды представляли собой нечто металлическое, слившееся намертво, словно в любовных объятиях. Вся дорога в радиусе метров пяти была усыпана ровным слоем тюков, пакетов и кулечков разного размера, разлетевшихся от столкновения. Санька врезался в нас сзади, перелетел через руль и сейчас сидел посреди шоссе, обалдело оглядываясь по сторонам, а его велосипед присоединился, причем достаточно плотно, к компании наших. И, как назло, как раз в этот момент подъехало несколько автомобилей, водители которых терпеливо ждали, когда же эти идиоты-велосипедисты уберутся со своим барахлом с шоссе, и, разумеется, вволю потешались. Только я подумала, куда же подевался Сережа, как заколыхались кусты на противоположной стороне дороги, и появилась его исцарапанная физиономия. Выражение которой не внушало никаких радужных надежд.

Оставив разборки на потом, мы предпочли побыстрее убраться с проезжей части. И только миновав уже знакомые мне заросли чертополоха вместе со всем нашим снаряжением, мы принялись зализывать раны, заклеивать их пластырем и подсчитывать убытки.

— Ты что, с ума сошла? — накинулся на меня Сережа.

— Так ты же сам сказал, что колодец слева, вот я и повернула прямо к нему. Я же думала, что и ты тоже повернешь!

— Интересно, а через кювет ты тоже собиралась на велосипеде переезжать?

— Я как-то не подумала.., — лепетала я в свое оправдание.

— Да уж, что верно, то верно! — подвел он итог и принялся за искалеченные велосипеды, бормоча что-то себе под нос. Впрочем, догадаться, что он бубнил и в чей адрес, было совершенно нетрудно.

После санитарной обработки мы более всего напоминали конверты, оклеенные марками со всех сторон. Причем такие, которые подобрали, скорее всего, на помойке, потому что после дождя и кусты, и дорога представляли собой одну сплошную мокрую грязь.

А велосипеды сцепились, казалось, навеки. И только после получаса неимоверных усилий нам, наконец, удалось их разъединить. При этом держатели зеркал изогнулись самым причудливым образом, а «восьмерку» на Санькином велосипеде удалось исправить лишь к окончанию обеда.

6. Инструкция по розжигу костров

Надо сказать, наученные горьким утренним опытом, мы приступили к приготовлению обеда, руководствуясь совершенно иными принципами, чем утром.

Во-первых, мы даже и не думали рассчитывать на хворост, совершенно мокрый после недавней грозы. Это было бы напрасной тратой сил и времени. Хотя общеизвестно, что даже в самый сильный дождь в сосновом лесу нижние отмершие веточки остаются сухими, это нас не спасало. Поскольку их жара ни за что не хватит для того, чтобы поджечь более толстые, а, следовательно, более мокрые сучья, а тем более поленья.

Поэтому мы нашли небольшую свалившуюся березку, порубили ее на поленья вдвоем с Санькой, пока папа возился с великами, а с поленьев сняли мокрую кору. Старательный Санька натесал топором сухой щепы, и мы сложили костер не милым моему сердцу «колодцем», даже не «шалашиком», а по принципу сибирских охотников, у которых он называется «нодья». В нашем исполнении это выглядело так: два толстых полена кладутся вниз, между ними насыпаются наструганные щепочки, которые и поджигаются, а сверху кладется еще одно полено. Легкий ветерок быстро раздул хорошее пламя, и спустя минут двадцать суп-концентрат из «Галины Бланки», приправленный лучком и макаронами, уже приятно щекотал ноздри своим запахом.

Березовые поленья имеют в качестве топлива один недостаток. Их довольно сложно поджечь, но если они уже разгорятся, то жар дают больше, чем какая-нибудь другая древесина. Так что для самого лучшего костра следует сначала запастись сосновыми дровами, которые содержат смолу, и поэтому разжигаются довольно просто и быстро. А потом подкладывать березку. Елку использовать не рекомендуется, поскольку она хоть и загорается, как бумага (правда, только в сухую погоду), но и так же быстро и с таким же толком сгорает.

Когда с обедом было покончено, мы отправились дальше, надеясь до вечера достичь северо-восточной части озера для того, чтобы на следующий день повернуть на северо-запад, к озеру Нарочь.