Не ходите, девки, замуж… или… Лошадь большая - [9]

Ранним утром вместе с собравшимися соседками-старушками шли они пешим ходом через устрашающе тёмный лес в соседнюю деревню к утренней службе. Трава, мокрая от ночной росы, неприятно холодила босые ноги. Туфельки несла в холщовой котомке, дабы не извозить в грязи посреди лесной тропы, вытоптанной непуганными дикими животными – лосями да кабанами. Очень хотелось спать. Просто жуть как сильно… Васька тёрла глаза и зевала каждую минуту, широко открывая рот и спотыкаясь на ходу.

При входе в храм девочке наконец позволили надеть сандалии, повязали на голову ситцевый платочек и торжественно ввели в помещение. Народу оказалось на удивление немало, в основном древние бабульки, все как одна в длинных тёмных юбках и с покрытыми головами. Служба уже началась, и опоздавшие встали с краю. Копируя других, Василиса пыталась неумело креститься и совершать поклоны, но через какое-то время топтание на одном месте ей надоело и она потихоньку отошла в сторонку… шаг за шагом удаляясь всё дальше. На девочку никто не обращал внимания, и та бродила промеж молившихся, разглядывая иконы, зажжённые свечи, росписи на стенах… А потом вдруг внезапно испугалась, потеряв из виду бабу Катю! Завертевшись юлой под ногами прихожан, поспешила на поиски, поминутно заглядывая в серьёзные в своей торжественности лица и готовая сию же минуту разрыдаться, но тут наконец, к своему облегчению, увидела знакомую худенькую спину и на радостях бросилась к ней! Подскочив сзади, что было силёнок уцепилась тоненькими ручонками за ноги замершей в трепетном экстазе от величавой службы старушки и громко заверещала:

– Бубулечка моя!

Дальше случилось неожиданное, даже неприятное. То оказалась совсем не её бабушка, а вовсе чужая, которая от неожиданности и испуга вдруг потеряла сознание – бесшумно и без единого слова, закатив глаза, она плавно завалилась на пол и застыла, широко раскинув руки. Окружающие засуетились, приводя пострадавшую в чувство, а Ваську с тех пор почему-то перестали брать на службу… От греха подальше.

Следующее посещение храма выдалось, только когда девочке исполнилось лет девять. Событие происходило весьма знаменательное – крестили двоюродного братца Саньку, младшенького – два года разницы у них было. Парень по сравнению с пигалицей Василисой выглядел весьма здоровым – маленький кабанчик такой и жуткий обжора. Девчонка стояла в сторонке и прыскала от смеха в кулак, наблюдая, как батюшка пытается приподнять откормленного мальчугана, дабы окунуть в купель хотя бы головой. После завершения обряда детей завели в алтарь, причём из всех присутствующих почему-то их двоих. Немолодой священник, подав ребятишкам по маленькому металлическому расписному стаканчику с кагором и по кусочку просфоры, отошёл по своим делам, опрометчиво оставив их вдвоём.

– Фи… – скривился братец, лизнув напиток.

– Чего «фи»? – изумилась Васька. – Не нравится? Давай тогда мне!

– Ага, бери! А ты мне свою булочку, ладно? – тут же устроил сделку Саня.

На том и порешили – одна выпила две дозы вина, а другой запихнул в рот дополнительную просфору. Осуждать их не стоит, что взять, ведь детьми неразумными были… Неизвестно, каким образом на подобный бартер отреагировало небо, но с тех пор брат с сестрой стали не разлей вода…

А пока что время стремительно мелькало листочками календаря. Васька быстро росла, доставляя матери немало волнений и устраивая очередную проказу, за что, соответственно, тотчас удостаивалась порки, явно не шедшей хулиганке на пользу; вразумления не помогали. Отец продолжал регулярно прикладываться к бутылке, периодически бузя и заставляя близких спасаться бегством. Сестрёнку, к радости Василисы, наконец-то отдали в детский садик, та хоть и отличалась спокойным характером, но вредная была просто до безобразия. Васька втихаря от матери пыталась по-своему научить уму-разуму мелкую противозу, но все эксперименты заканчивались чувствительными оплеухами ей же самой, отвешиваемые строгой родительницей по доносу ябеды-сестры.

Ликование охватывало Василису при окончании очередного учебного года, ведь впереди вновь ожидали длительные летние каникулы у любимой, обожаемой бабули, где с гиканьем носилась по деревенским окрестностям, отыскивая приключения на свою многострадальную попу.

В тот год девчонке не исполнилось и одиннадцати, а двоюродному Сашке, упорно таскавшемуся вслед за проблематичной сестрой с огромным куском батона, щедро посыпанным сахарным песком, и полными карманами кускового сахара, всего девять лет.

– Васька, хочешь?! – от всей души пытался поделиться братец своими запасами.

– Хватит жрать, хомяк! А?! Скоро глаз будет не видать из-за щёк!

– Пока толстый сохнет – худой сдохнет! – неизменно парировал тот.

– Да ты похоже раньше лопнешь! От обжорства! – хохотала в ответ.

Братишка на самом деле достался Ваське ещё тот подарочек! С самого раннего детства ей приходилось защищать нытика от мальчишек во дворе, а потом и от старших ребят в школе, которые с непонятным наслаждением пытались надавать пацану пенделей.

– Васечка! Меня опять тот полудурочный Серёга задирает! – размазывая слёзы по толстым щекам, подкатывал к девочке Саня.