Не говорите с луной - [26]

— Не прыгай, майор… Ты получил то, что хотел. Выполняй уговор.

— Я за этим и пришёл. — Супрун сменил гнев на ласку. — Виталий Семёнович, вы не будете против, если я до ночи займу твои палаты?

— Я уже там не один. Занимай «ленинскую» в казарме. Тесно, но поместитесь.

— А покормить моих людей можно?

— Приму готовку у повара и скажу, чтобы вам принесли.

— Отлично! — Майор был доволен. — А вы, Александр Николаевич, когда освободитесь, зайдите ко мне. Надо обговорить детали. На том и разошлись.

— Зря ты ему уступаешь, Саня. Лунатику надо давать отпор сразу! Эта сволочь подведёт тебя под плаху в любом случае, подписываешься ты под его делишки или нет.

— Я не думаю, Веталь, что то, как это решаешь ты — помогает делу. Видел его бугаёв? Поставят раком, вые…т, а затем пристрелят в затылок.

— Не, эти уроды руки таким пачкать не будут. Будь уверен, что все они офицеры. Спецназ. Ночью уйдут говно сеять на ту сторону. Для грязной работы у него другие трутни есть. Две недели назад притащил их сюда. Жрут, срут, пьянствуют и занимают койки бойцов. Пацаны спят в броне, в боксах.

— А это уже херня…

Прежде, чем зайти в «ленинскую» комнату, находящуюся сразу напротив от входа в казарму, Александр прошёл в спальное помещение для личного состава. Перемещаясь, он наклонял голову вбок, чтобы не биться о низкий потолок, а в дверные проёмы ему приходилось протискиваться, низко наклоняясь. В спальне, сидя прямо на полу, солдаты принимали пищу. Стук ложек по котелкам, торопливое чавканье и довольное сопение нескольких человек — вот и все звуки, что наполняли небольшую комнату.

При виде входящего человека, солдаты торопливо встали на ноги.

— Сидите–сидите, — остановил им Александр. — Продолжайте приём пищи.

Лавки и столы, о которых говорил Сазонов, имелись, но они стояли, аккуратно разобранные, у стен. Также не было коек. Постель, матрасы, старательно застеленные чистыми одеялами, двумя рядами лежали на дощатом, чисто вымытом полу. Едкие для глаз солнечные лучи рассыпались ослепительными ореолами на белых, чистых наволочках. Возле каждого спального места стояла прикроватная тумбочка. С торца помещения было два высоких, узких окна, между которыми в картонной рамочке, оттопыриваясь довольством, сияло лицо Президента России. В противоположных углах, между горшков с ухоженными комнатными цветами, были прибиты книжные полки, сплошь забитые затасканными книгами. Одна из широких стен также была с тремя высокими и узкими окнами. По разности цвета побелки было видно, что раньше окна были гораздо шире. К аппетитному запаху плова примешивался густой, вязкий дух свежей побелки.

— Кто старший, бойцы?

Встал высокий чернявый солдат, вытирая руки о висящие полы полевой куртки.

— Я, товарищ старший лейтенант! Сержант Колыба.

— Зовут–то тебя как, Колыба?

— Панасом кличут. Ребята называют Паном.

— Спасибо, Пан. Я ваш новый ротный, старший лейтенант Левченко Александр Николаевич.

— Есть будете, Александр Николаевич? — спросил один из сидящих бойцов, протягивая котелок, с торчащей в нём ложкой и положенным сверху ломтем лепёшки.

— Спасибо, боец. Я поем вместе с начальником заставы. Он раньше вас меня пригласил. Неудобно отказывать.

— Жаль, — вздохнул боец. — Рассказали бы, как вам удалось обрулить хачиков на базе.

— В другой раз, солдат. Обязательно. Пан, я зашёл к вам, чтобы по

смотреть, как живёте здесь. Колыба довольно улыбнулся, блестящими от жира губами.

— Да хорошо живём, товарищ командир!

— Кормят как?

— Да, как? — окинув светлым взглядом товарищей, ответил сержант.

— Неплохо, товарищ командир! Не жалуемся. А благодаря вам и лучше.

Солдаты засмеялись. Несомненно, что они уже передали друг другу историю, которая произошла на базе снабжения.

— А чего же на полу едите?

— Так безопаснее, товарищ командир. Мы и спим на полу. Если обстреляют — стенка прикроет нас, — сержант указал на стену с окнами.

— У нас, товарищ командир, развитая половая жизнь! Солдаты засмеялись снова.

— Не «развитая», сержант, а «полноценная».

— Пусть будет «полноценная», товарищ командир.

— Проветрить бы не мешало.

— Это ночью, товарищ командир. Сейчас в открытые окна жар влезет. А душно от побелки. Вот, — Колыба указал на стену, слева от стоящего Левченко. — Сегодня замазывал и белил. Этой ночью две пули ударили. Пробили стенку и выпали на нас.

Повернув голову, Александр увидел два больших и сырых тёмных пятна на беленной стене.

— Ты откуда будешь, сержант? Фамилия у тебя не русская.

— Да русский я! — широко улыбнулся Колыба. — Из донских. Тут нас целое землячество. Больше половины взвода. А вы?..

— Родители у меня из Украины. Хохол я.

— О! — довольно воскликнул солдат. — В нашем землячестве прибыло! Левченко раскрыл сумку, с которой зашёл в казарму.

— Я тут по случаю своего прибытия кое–что прихватил для вас. Только, Пан, уговор: за всё отвечаешь ты лично!

— Не проблема, товарищ командир.

Александр достал несколько стопок газет и журналов.

— Что–то прикупил в Ашгабаде, что–то в Москве. В Ашгабаде позавчера — они посвежее. Из столицы — всё недельной давности.

Нервно и с силой вытерев руки ещё раз о куртку, Сержант бережно и с трепетом принял прессу.