Не говорите ли Вы то же самое, что говорил Будда? - [4]

К.: Один момент, сэр. Давайте еще немного это исследуем. Мы эволюционируем биологически и физически, с детства до определенного возраста, проходя через отрочество, зрелость и т.д. Это факт. Маленький дуб растет и превращается в гигантский дуб; это факт. Но вот является ли фактом или мы просто приняли как факт то, что мы должны расти психологически? Что, в психологическом плане, означает: в будущем я достигну истины или истина проявится, если я подготовлю почву.

В.Р.: Нет, это неверный вывод, это ошибочная точка зрения. Реализация истины — это революция, а не эволюция.

К.: Поэтому, может ли ум психологически освободиться от идеи прогресса?

В.Р.: Да, может.

К.: Нет, не «может», а должен это сделать.

В.Р.: Это то, о чем я сказал: революция — это не эволюция, это не постепенный прогресс.

К.: В таком случае, может ли произойти психологическая революция?

В.Р.: Да, конечно.

К.: Что это значит? Полное отсутствие времени.

В.Р.: Она не содержит никакого времени.

К.: Однако, все религии, все священные писания, будь то исламские или еще какие-то, считают, что необходимо проходить через определенные этапы.

В.Р.: Но не в буддизме.

К.: Минуточку. Я бы не говорил, что в буддизме это не так, я этого не знаю. Я ничего об этом не читал, разве что когда был мальчишкой, но я это забыл. Когда Вы говорите, что сначала нужно дисциплинировать себя, а потом через некоторое время отказаться от этой дисциплины...

В.Р.: Нет, я этого не говорю. Я не смотрю на это таким образом, и Будда этого не делал.

К.: Тогда извините, возможно, я ошибаюсь.

В.Р.: Я хочу задать Вам следующий вопрос: как происходит реализация истины?

К.: О, это совершенно иной вопрос.

В.Р.: Я хочу сказать, что мы обусловлены. Никто не может вложить в нас понимание этого, сколько бы ни старался. Революция заключается в том, чтобы увидеть свою обусловленность. В моменте такого восприятия нет времени, это полная революция и это истина.

К.: Предположим, что некто обусловлен, следуя эволюционной модели: я был, есть и буду. Это эволюция. Не так ли?

В.Р.: Да.

К.: Вчера я вел себя безобразно, но сегодня я учусь, освобождаюсь от этого безобразия, чтобы завтра быть полностью свободным от него. Это наше обычное поведение, наша психологическая структура. Это повседневный факт.

В.Р.: Видим ли мы это? Возможно, это только интеллектуальное, чисто вербальное понимание.

К.: Нет, речь не об интеллектуальном и вербальном понимании; я говорю о том, что такая структура — это факт: я буду пытаться стать добрым.

В.Р.: Речь вовсе не идет о том, чтобы пытаться стать добрым.

К.: Нет, сэр, я не говорю о том, соответствует ли это или нет учению Будды или писаниям. Дело в том, что обычный человек в своей повседневной жизни говорит себе: «Я не такой хороший, каким должен быть, но, дайте мне пару недель или лет, и я стану очень хорошим».

В.Р.: Несомненно, практически все так поступают.

К.: Практически все. Теперь поглядите. Это наша обусловленность; христианин, буддист и все люди обусловлены этой идеей, которая возможно возникла из биологического прогресса и была перенесена в психологическую сферу.

В.Р.: Да, это верно сказано.

К.: В таком случае, как мужчина или женщина, человеческое существо может разбить этот шаблон, не внося фактора времени? Вы понимаете мой вопрос?

В.Р.: Да. Только видя все это.

К.: Нет, я не могу видеть, если я повязан этим пресловутым прогрессом. Вы говорите, что только посредством видения, а я говорю, что не могу видеть.

В.Р.: Тогда он не сможет этого сделать.

К.: Нет, но я хочу это исследовать, сэр. То есть, почему мы придали такое значение «прогрессу» в психологической сфере?

И.Ш.: Я не специалистка, а практикующая. Лично я, как западный человек и бывшая ученая, нашла самый подходящий ответ в буддийском учении о том, что я сама себя ослепляю, я сама являюсь собственным препятствием. Пока я присутствую со всем моим грузом обусловленностей, я не могу видеть и действовать.

К.: Это мне не поможет. Вы говорите, что всему этому научились.

И.Ш.: Я этому научилась, но я это делала таким же образом, как учатся играть на пианино, и более глубоко, чем изучают обычные предметы.

К.: Ну вот, снова — играть на пианино, что означает практику. В конце концов, о чем мы ведем речь?

Г.Нараян: Здесь, кажется, есть одна трудность. Знание имеет некое очарование, некую власть. Человек накапливает знания, будь он буддистом или ученым, и это дает ему особое ощущение свободы (хоть это и не свобода) в мире условной реальности. И после долгих лет учебы, чрезвычайно трудно отказаться от знания, потому что после двадцати или более лет приходят к некоторому пункту, которому придается особое значение, но он не имеет качества того, что можно было бы назвать истиной. Трудность в любой практике заключается в том, что по мере того, как человек практикует, он достигает нечто и это нечто относится к категории условной истины, имеет некую власть, некое очарование, некую способность и, возможно, некую ясность.

В.Р.: И по этой причине человек к нему привязывается.

Г.Н.: Да, и освободиться от него становится намного труднее, чем для новичка. Начинающий практикант, у которого всего этого еще нет, способен видеть вещи более непосредственно, чем человек, отягощенный большим количеством приобретенных знаний.