Не горюй! - [35]

За Хелен всегда бегала толпа мужчин (вернее будет сказать, мальчишек), влюбленных в нее по уши. Не проходило дня, чтобы не звонил телефон и какой-нибудь заикающийся юноша не пытался пригласить Хелен на свидание.

В доме постоянно появлялись поклонники Хелен. Приглашение обычно совпадало с поломкой стереосистемы Хелен, или ее желанием перекрасить свою комнату, или, как в данном случае, с необходимостью написать реферат. Писать его самостоятельно Хелен, разумеется, не собиралась.

После выполнения задания Хелен часто даже не трудилась напоить парня обещанным чаем.

Впрочем, ни один из них не походил на Адама. Обычно они больше напоминали беднягу Джима.

Это был неуклюжий и тощий парень, который круглый год ходил в черном.

Даже в разгар лета он носил длинное черное пальто, которое было ему слишком велико, и огромные черные ботинки. Он красил свои густые волосы в черный цвет и никогда не смотрел тебе в глаза. Говорил он мало, а уж если заговаривал, то только на одну тему — о способах самоубийства. Или рассказывал о никому не известных музыкальных группах, дружно покончивших жизнь самоубийством.

Однажды он поздоровался со мной и мило улыбнулся. Я уже решила, что была к нему несправедлива, но позже выяснилось, что он просто был пьян в хлам.

В драных внутренних карманах своего черного пальто он постоянно носил экземпляры бестселлеров «Страх и ненависть в Лос-Анджелесе» и «Американский псих». Он мечтал присоединиться к какой-нибудь музыкальной группе и покончить с собой в восемнадцать лет.

Хотя мне казалось, что он отодвинул дату своего самоубийства, потому что восемнадцать ему исполнилось перед Рождеством, а я не слышала, чтобы он умер, так как в противном случае я бы обязательно об этом узнала.

Хелен его люто ненавидела.

Он звонил ей постоянно, и маме вечно приходилось врать, что Хелен нет дома. Обычно она говорила: «Нет, Хелен куда-то пропала, наверное, напилась», а Хелен тем временем стояла в холле, трагически заламывая руки, и шептала: «Скажи ему, что я умерла».

Мама вешала трубку и начинала кричать на Хелен:

— Я не стану больше врать из-за тебя! Не хочу брать такой грех на душу. Почему бы тебе с ним не поговорить? Он славный парень.

— Он придурок, — отвечала Хелен.

— Он просто робкий, — возражала мама.

— Он придурок, — настаивала Хелен, повысив голос.

На праздник святого Валентина и в день рождения Хелен посыльный приносил хотя бы один букет черных роз. По почте приходили самодельные открытки с детальным изображением разбитых сердец или единственной красной слезинкой. Весьма символично.

Было время, когда он постоянно торчал на нашей кухне и разговаривал с мамой. Все в том же черном пальто. Мама стала его лучшим другом. И его единственным союзником в попытке завоевать сердце Хелен.

Надо сказать, большинство поклонников Хелен проводили куда больше времени с мамой, чем с Хелен.

Папа его ненавидел. Возможно, даже больше, чем сама Хелен.

Я думаю, Джим его разочаровал.

Отец так истомился по мужской компании, что готов был подружиться даже с Джимом, тем более что он стал постоянным предметом в нашей кухне, вроде стиральной машины или холодильника.

Однажды папа пришел домой и обнаружил Джима на кухне вместе с мамой (Хелен немедленно удалилась в свою комнату, едва услышала, что Джим в доме). Папа сел рядом и попытался разговорить Джима.

— Ты видел вчерашний матч? — спросил он.

Джим тупо смотрел на отца. Он и слова-то такого не знал.

На том все и кончилось. Теперь папа считает Джима совершенно никчемным.

Он даже однажды сказал, что лучше бы Джим перестал лишь болтать насчет самоубийства, а приступил к делу.

Мама же говорила, что Джим славный, если узнать его получше. И что грех поощрять кого-то совершить самоубийство.

Казалось, Джим постоянно находится в доме. Когда я приезжала из Лондона, он обязательно сидел, ссутулившись, за кухонным столом. Вид у него был трагический. Но я всегда с ним здоровалась. Старалась быть вежливой.

Даже если он меня полностью игнорировал.

Я потом выяснила, почему он меня игнорировал.

На второй день после моего возвращения из Лондона прозвенел дверной звонок, я открыла дверь и увидела на пороге длинное черное пальто, увенчанное шапкой взлохмаченных волос. Я не знала, к кому он пришел, но мамы дома не было, поэтому я позвала Хелен:

— Хелен, Джим пришел!

Хелен спустилась по лестнице со слегка изумленным видом.

— А, привет, Конор, — сказала она мрачному юноше на ступеньках. Потом повернулась ко мне. — А где Джим? — спросила она.

— Ну… вот. Разве это не он? — удивилась я, показывая на юношу в черном пальто.

— Это не Джим, это Конор. Я уже почти год не видела Джима. Ты можешь войти, Конор, — без намека на вежливость сказала она. — Да, кстати, это моя сестра Клэр. Она вернулась из Лондона, потому что ее бросил муж.

— Чтоб тебе пусто было!

Провожая Конора в гостиную, Хелен зло прошипела:

— Я от него весь последний месяц бегаю.

Гореть ей в аду — в этом не было никакого сомнения.

Но по крайней мере это объясняло, почему Джим игнорировал меня, когда я говорила: «Привет, Джим». Потому что это был вовсе не Джим. Но выглядел он как его близнец.

Теперь каждый раз при виде Джима я говорила: «Привет, Конор». И снова ошибалась. Его звали Уильям. Но он был точной копией Джима и Конора.