Не Dolce Vita - [11]

Обижаться и злиться было бессмысленно: Антон не воспринимал мои недовольные взгляды, когда дело касалось его работы. Самое неприятное заключалось в том, что я видела и чувствовала — происходит нечто странное, но не имела права узнать, в чем дело.

Ожидание было мучительным. На меня нахлынули воспоминания о Москве, о времени, когда я с ужасом следила за разворачивавшейся вокруг Антона ситуацией. Я вновь почувствовала острую боль и поняла, что мои раны еще не зажили, а может, и никогда не заживут, и я всю оставшуюся жизнь буду вздрагивать при каждом звонке или появлении не знакомого мне человека. Я рисовала в своей голове множество нереальных картин с несчастливым концом. В итоге довела себя до такого состояния, что у меня начали дрожать руки и нервно дергался глаз.

Уже ближе к полуночи Антон вернулся. Он был сдержан, сосредоточен и погружен в свои мысли. Вздохнув спокойно, что он цел и невредим, я кинулась к нему с расспросами:

— Антон, что-то случилось? Зачем тебе понадобилось ехать на работу в столь поздний час? Что-то срочное? Кто этот странный человек, что приходил к тебе?

— Успокойся, — неуверенно начал он, — ничего не случилось.

— Тогда к чему такая спешка? — настаивала я.

Антон замялся и нерешительно произнес:

— Нам с тобой придется переехать в Оман.

— Что-о-о? — угрюмо сдвинув брови, готовая отстаивать свое право на выбор, с угрозой в голосе протянула я…

Темные воды Оманского залива вздымались и с шумом разбивались о борт белоснежной яхты, оставляя за собой искрящиеся на солнце брызги. Двадцатиметровая яхта на большой скорости уверенно прокладывала себе путь между упрямыми волнами. Весь ее облик говорил о силе и могуществе, которому подчиняются моря и океаны.

Я стояла на носу яхты, крепко держась за поручень. Резкие порывы ветра закручивали и развевали волосы, и они с неистовой силой хлестали меня по лицу. Белое платье то надувалось от ветра словно баллон, то обвивало ноги, обнажая их. Мой взгляд был устремлен вперед, словно там — вдали — меня ждало некое чудо, о котором грезила всю жизнь и вскоре с ним встречусь.

Широко раскрыв глаза, я жадно всматривалась в прибрежный пейзаж, но не увидела там ничего нового. Все те же скалистые пустынные берега вплотную подступали к морской глади. Причудливые высокие валуны, гордо и одиноко встречающие морскую стихию многие столетия, придавали унылому и однообразному пейзажу трагичность.

Я медленно повернулась и плавно начала спускаться с носовой части корабля. Неожиданно глаза зацепились за темнеющую вдали черную точку. Я прищурилась, пытаясь понять, что это может быть. Вернувшись обратно на нос яхты, я стала внимательно всматриваться в далекий и непонятный объект.

— Ахмед, посмотри туда, — указывая рукой, громко крикнула я. — Что это может быть?

Темнокожий молодой паренек молниеносно скатился по ступенькам из рубки и стремглав подбежал ко мне.

— Мисс Варвара. Я думаю, что это рыбаки, — пытаясь разглядеть пятно, на которое показала я, неуверенно ответил он.

— Но они ушли очень далеко от берега, — забеспокоилась я, — посмотри сам: на небе собираются тучи, может начаться шторм. К тому же, — я взглянула на часы, — уже шесть вечера. Неужели еще кто-то ловит рыбу?

— Вы правы, это странно, — согласился паренек. — Давайте подойдем поближе и все выясним.

Я кивнула в знак согласия и, тяжело вздохнув, села в стоящее неподалеку кресло. Я была совершенно измождена. Казалось, уже один мой вид ясно давал понять: меня что-то волнует и не дает покоя. Это «что-то» не было связано с увиденным впереди, это была совсем другая печаль, которая и придавала мне усталый смиренный вид…

Я почувствовала, что яхта замедлила ход, и резко открыла глаза. Подойдя к борту, я стала с любопытством рассматривать жалкое рыбацкое суденышко, в котором, поджав под себя ноги, сидел морщинистый старичок.

Парнишка, которого я недавно подзывала к себе, вновь подошел ко мне и спросил:

— Я узнаю, что он здесь делает?

— Да, конечно, — нетерпеливо ответила я.

Ахмед что-то крикнул на арабском языке старику. Тот поднял голову и, обнажив беззубые десны, ответил ему.

— У него сломался мотор на лодке, поэтому он не может вернуться на берег. Телефона, чтобы вызвать помощь, у него тоже нет.

— Предложи ему подняться к нам.

Ахмед снова обратился к старику, затем, пожимая плечами, перевел:

— Он отказывается.

— Почему? — искренне удивилась я. — Он же здесь погибнет.

— Он сказал, что лучше утонет вместе со своей лодкой, чем бросит ее.

Пока я разговаривала с Ахмедом, старик с любопытством смотрел на нас, задрав голову и прищурив глаза. Его старое, изрезанное морщинами лицо, светилось любопытством как у ребенка. Было видно, что ему очень хочется узнать, о чем разговаривают богатые люди, которые так внезапно появились на красивом белоснежном корабле и которые готовы ему помочь.

— Что же нам делать? — растерянно произнесла я.

— Мисс, я думаю, нам надо вызвать помощь, и мы можем плыть дальше, — предложил паренек.

— И оставить его здесь? — в очередной раз бросив взгляд на беззубого старика, тихо проговорила я. — Нет. Мы дождемся, пока за ним приедут. Да, кстати, а мы никак не можем отбуксировать его лодку?