Не дай наступить ночи - [2]

Музыка была первым искусством, заинтересовавшим его, и некоторое время он пробовал играть на разных инструментах. Однако это, самое древнее из всех искусств, было настолько сложным, что на постижение всех его секретов могли уйти века, и Алвин отказался от музыки. Он мог слушать, но не творить.

Долгое время огромное удовольствие доставлял ему мыслепреобразователь. На его экране он воссоздал всевозможные формы, используя при этом всю цветовую палитру, иногда бессознательно копируя произведения древних мастеров. Все чаще у него получались картины исчезнувшего древнего мира. Так тлеющее чувство еще неосознанной неудовлетворенности давало всплеск в его сознании.

Но шли месяцы и годы, его беспокойство усиливалось. Когда-то Алвин был счастлив, разделяя интересы и радости других жителей города, теперь он знал, что этого ему недостаточно. Сознание того, что вся жизнь должна пройти в стенах города, угнетало его, хотя он и понимал, что выбора не было — вокруг была только пустыня.

Всего несколько раз в жизни он видел пустыню, другие же не видели ее никогда. Их останавливал страх перед внешним миром. Страх, которого Алвин не понимал. Сам он не испытывал таких чувств. Иногда же он уставал от Диспара — и тогда он становился таким, как и все жители.

Движущиеся дороги сияли огнями и были полны людей, направляющихся по своим делам. Люди улыбались Алвину, некоторые приветствовали его, называя по имени. За несколько минут дорога унесла его из заполненного людьми центра города, и когда она плавно остановилась у длинной платформы из яркого мрамора, рядом с ним было лишь несколько человек. Движущиеся дороги были привычной частью его жизни, и Алвин представить себе не мог другого вида транспорта. Инженеры, жившие в древности, считали бы это сверхъестественным, пытаясь понять, как дорога может быть неподвижна с обеих концов, в то время как центр ее перемещается со скоростью сотни миль в час. Возможно, когда-нибудь это озадачит и Алвина, но сейчас он воспринимал все окружающее не задумываясь, как и все жители Диспара.

Часть города, в которой оказался Алвин, была немноголюдна. Население Диспара тысячелетиями оставалось неизменным, и традицией стало только периодическое переселение семей. Сейчас эта часть города с гигантскими башнями пустовала. Мраморная платформа, где заканчивалась дорога, упиралась в стену, в которой сияли ходы тоннелей. Алвин уверенно направился в один из них. Силовое поле подхватило и понесло его вперед.

Трудно было поверить, что этот тоннель находится глубоко под землей. Над его головой, казалось, распростерлось живое небо планеты. Вокруг виднелись шпили города, сияющие в солнечном свете. Это был неизвестный Диспар, город из далекого прошлого. Большинство зданий тоже было отмечено печатью века — зрелище интересное для Алвина. Ему захотелось задержаться, но остановиться в тоннеле было невозможно.

Еще мгновение, и он мягко встал на ноги в огромном овальном зале, через многочисленные окна которого были видны сады, полные прекрасных цветов. К сожалению, они были только плодом воображения создавшего их художника. Такие цветы просто не могли существовать в действительности.

Алвин шагнул в одно из окон и иллюзия исчезла. Он находился в круглом коридоре, плавно поднимавшемся вверх. Пол под его ногами медленно двинулся вперед. Алвин сделал несколько шагов, пока скорость не возросла настолько, что дальнейшие усилия потеряли смысл.

Коридор по-прежнему поднимался вверх, завершая оборот через каждые несколько сотен футов. Однако об этом можно было лишь знать: все органы чувств ощущали движение, словно по абсолютно ровному горизонтальному коридору. То, что в действительности он находился в вертикальной шахте, не давало Алвину ни малейшего чувства беспокойства, поскольку выход из строя поляризованного поля был абсолютно немыслим.

Коридор сделал еще один поворот, затем движение пола начало неуловимо замедляться, пока не замерло окончательно в конце длинного зала, полного зеркал. Это был верхний этаж башни.

Алвин задержался в зале зеркал, таившем в себе ни с чем не сравнимое очарование. Ничего подобного не было во всем Диспаре. Благодаря выдумке их создателя только несколько зеркал отражали реальность, да и те постоянно меняли свое положение. Остальные отражали что угодно, и видеть себя идущим в постоянно изменяющемся окружении было довольно странно. Иногда Алвин задумывался, что сделал бы он, увидев кого-нибудь, направляющегося к нему из мира зеркал. Однако пока ничего подобного не случалось.

Через несколько минут он очутился в маленькой пустой комнате, продуваемой потоком теплого воздуха. Это была часть вентиляционной системы башни, движущийся воздух выходил наружу через ряд широких отверстий, опоясывающих стену здания, через которые можно было видеть мир за пределами Диспара.

Вряд ли можно было сказать, что Диспар специально строили так, чтобы его жители не могли видеть внешнего мира. И все же то, что нигде из города нельзя увидеть пустыни, было странно. Внешние башни Диспара образовывали стену вокруг города, защищая его от окружающего мира. Алвин подумал о странном нежелании своих соотечественников говорить или даже думать о чем-либо находящемся за пределами их маленькой вселенной.