Не целуйтесь с незнакомцем - [23]

– Почему же от меня отказалась родная мать?

Жалобный тон Джанны окончательно добил Пифани: она тоже разрыдалась.

– Глория не могла вырастить тебя в таких хороших условиях, как Атертоны. И, вспомни, твой отец не успел на ней жениться.

– Для меня это не имело бы значения. – Джанна боролась со слезами. – Она когда-нибудь спрашивала обо мне?

– Она покинула Мальту сразу после твоего рождения, – уклончиво ответила Пифани, сознательно избегая прямого ответа на вопрос. – О ее смерти я узнала от монахинь-кармелиток, с которыми она кое-как поддерживала связь. Насколько я понимаю, она так и не вышла замуж.

Джанна чувствовала себя чудовищно одинокой. Одна, одна в целом свете! На самом деле она благополучно прожила в этом одиночестве всю жизнь, просто не замечала этого. Через некоторое время она спросила:

– Как ты убедила Атертонов удочерить меня?

– Одри согласилась сразу. Она с таким трудом зачала Уоррена. Для этого ей пришлось отправиться в Швейцарию. Я знала, что она больше не сможет родить, а ей очень хотелось иметь дочь.

– А Реджинальд?

– Я уговорила его, настаивая на том, что так будет лучше для Одри. Понимаешь, Одри пошла в нашего отца, страдавшего хронической депрессией. В те времена мы даже не понимали, что это такое, тем более не умели с этим бороться. – Пифани взяла Джанну за руки. – Я скрывала от Одри, что наш отец покончил жизнь самоубийством. Когда я поняла, что она часто пребывает в том же состоянии – склонность к депрессии часто передается по наследству, – то настояла на постоянном медицинском наблюдении. Я старалась, чтобы Одри была счастлива. Ей безумно хотелось дочку.

– Мы всю жизнь только тем и занимались, что заботились о счастье ма... Одри, – проговорила Джанна с ноткой сожаления в голосе.

– Не суди ее слишком строго. Теперь, когда нам стало известно о тайной жизни Реджинальда, мы понимаем, что ее брак никак не мог быть счастливым. Она старалась быть для тебя хорошей матерью, разве нет?

– Да. Она выбивалась из сил, но я все равно больше тянулась к тебе. – Немного поколебавшись, Джанна спросила: – Если бы меня не удочерила Одри, это сделала бы ты?

– Конечно! – вскричала Пифани и заставила себя задать щекотливый вопрос: – Тебе бы этого хотелось?

– Да, – чуть слышно ответила Джанна. – Когда я навещала тебя, то твердила себе, что вернулась домой и больше никогда не уеду. С Атертонами мне всегда было не по себе, хотя Уоррен искренне старался облегчить мне жизнь.

Пифани зажмурилась. Слова Джанны переворачивали ей душу.

– Тогда уедем отсюда. Я так хочу жить вместе с тобой! В «Соколином логове» достаточно места. Пора обучить тебя моему ремеслу, чтобы ты смогла меня когда-нибудь заменить.

– У меня нет на это никакого права. Я ведь тебе не племянница.

У Пифани защемило сердце, но ее ответ прозвучал невозмутимо:

– В свое время я хотела выйти замуж, но война нарушила мои планы. Спустя пятнадцать лет родилась ты. Ты всегда занимала в моем сердце особое место. Свои отели я строила ради тебя. Я всегда знала, что в один прекрасный день ты станешь наследницей всего моего дела. Ты мне как дочь, и не будем больше об этом.

4

Что за нелепость! В Копыте Мула дело кончилось бы паводком, который бушевал бы не более десяти минут. Здесь, на Мальте, все было по-другому: истосковавшийся по влаге известняк, из которого, собственно, и состоял остров, впитывал воду, но происходило это так медленно, что наводнение затянулось. Как назло, уже два часа не подавали электричества.

Ник снял наушники, дослушав кассету с «Прямой и явной угрозой», и решил, что настало время заглянуть к Миллисенте и трем ее мальтийским щенкам. Наручные часы с подсветкой показывали 10.30. Пифани просила Ника выпустить Миллисенту в десять, поскольку сама она вернется домой только после полуночи.

Он медленно, на ощупь пересек гостиную – за три дня трудно было освоиться с гостевым домиком, где до него обитал Трейвис, – и оказался прямо перед застекленной дверью, выходившей на главный дом. Впрочем, это был не просто дом. «Соколиное логово» выглядело куда внушительнее самого крупного сооружения в Копыте Мула – похоронной конторы Хенсли.

Ночь была безлунной, по стеклу хлестал дождь, зловеще завывал ветер. Ник знал, что где-то между домиком для гостей и «Соколиным логовом» расположен бассейн, но сейчас не мог его разглядеть. Жаль, что у него нет фонаря! С его вечным невезением он того и гляди свалится туда по пути.

Надо было спросить мисс Кранделл, где у нее лежит фонарь. Днем, когда она прощалась с ним, отправляясь на соревнование по бриджу, Ник загорал после купания. В небе не было ни облачка. Все две недели, что он успел провести на Мальте, стояла типичная, как ему говорили, погода: солнечные дни и теплые ночи. Однако чувствовалось, что приближается ливень. Почему он не догадался спросить о фонаре?

Мальта напоминала Нику какое-то другое место, но он пока не мог определить, какое именно. Возможно, картинку из книжки про короля Артура и его рыцарей, прочитанную в детстве, – или что-то другое? Едва очутившись на острове, он почувствовал себя как дома. У него вызвали восхищение манящие пляжи, создающие резкие контрасты с окрестными деревнями, как будто оставшимися в далеком прошлом с их узкими булыжными улочками и сказочными домиками, сохранившимися со средневековья.