Не было бы счастья... - [42]

— И как это прикажешь понимать? — выдержав паузу, спросил Павел таким голосом, что моя кожа покрылась мурашками. — Мне казалось, что всем известно, зачем я держу машину с шофером... Генри, будь добр, подожди в машине. — Павел посторонился, пропуская Генри, и передал ему ключи. — Я сейчас.

Генри еще раз ободряюще улыбнулся мне и без слов нас покинул.

— Быстро давай сюда, — негромко, но властно потребовал Павел и протянул руку к моему пакету.

Я молча передала ношу. Жестом приказав идти вперед, Павел закрыл дверь и последовал за мной.

Пока мы пересекали холл и шли по длинному коридору в мой кабинет, он продолжал отчитывать меня. Я никогда не видела его таким раздраженным, слушала, молчала и чувствовала, как к глазам медленно подкатывают слезы.

Только у самой двери в кабинет Павел вдруг резко замолчал, словно опомнившись.

— Извини, Марина, прости меня...

«Черт, черт, черт», — твердила я про себя, чтобы сдержать слезы. Я не хотела, чтобы Павел их увидел, и, не дожидаясь продолжения, резко рванув дверь, шагнула в кабинет. Павел вошел следом, поставил пакет на стол и, ничего не сказав и даже не взглянув на меня, вышел вон. Когда человеку сказать больше нечего, он говорит: «Прости...»

В душе образовалась гнетущая пустота. Но с этим надо было как-то жить дальше и следовало придумать как...

Прошла неделя. Павла я видела часто, мы здоровались и говорили только по делу. Я запретила себе думать, вспоминать и чувствовать. Вела себя словно робот, запрограммированный на одну-единственную программу.

Погода установилась под стать моему настроению: днем парило, а вечером шел дождь.

В пятницу вечером я никак не могла решить, что мы с Катей станем делать в выходные: останемся дома или поедем на дачу. Я колебалась, отлично понимая, почему не хочу ехать на дачу. Я просто боялась встретить там Павла. В субботу утром позвонила Даша и пригласила нас поехать с ними на рыбалку.

— С детьми? — удивилась я.

— Ну да, что тут такого? Там лес, прекрасное озеро и никогда никого не бывает, представляешь? Честное слово, это замечательное место! — Чувствовалось, что Даше очень хочется, чтобы мы поехали с ними.

— А дождь? — неуверенно спросила я.

— И пусть себе льет, — возразила Даша. — Мы поедем на микроавтобусе. На улице же тепло, и ночи нехолодные, а дождь в лесу тоже имеет свои прелести. Представляешь, как там дышится, — продолжала уговаривать она. — Нам с Аней без вас будет скучно.

— Едете только вы? — осторожно спросила я.

— Только мы, только мы, не волнуйся. — Даша безусловно догадалась, о ком я подумала.

— Ну хорошо, поехали.

— Ничего не бери, только одежду. Ты не представляешь, какую уху готовит мой муж! — не удержавшись, добавила Даша.

— Хорошо, хорошо, — засмеялась я. — Можешь больше не уговаривать, я уже и так согласилась.

Катя запрыгала от радости, когда я сообщила, куда мы поедем и с кем. Пока она собирала свои игрушки, я быстро приготовила кое-что из еды.

Поездка, и в самом деле, оказалась замечательной. Даже с погодой нам повезло. Весь день наши дети резвились, словно опьянев от свежего воздуха и свободы. Мы много купались — вода в озере была прозрачной и очень теплой, играли в мяч, загорали. Потом бродили по лесу, наелись малины, увидели ежика и целое семейство ужей. А вечером Коля накормил нас своей фирменной ухой — все уплетали ее за обе щеки. Перед сном мы посидели у костра и заснули мгновенно, едва коснувшись головой подушки.

А вот на следующий день мне не повезло, в самом конце, когда мы уже собирались отправляться домой.

Пока Коля и Даша собирали вещи, мы с девочками затеяли игру в мяч. Неловкий удар, и мяч улетел в заросли орешника. Пришлось за ним бежать, а я — растяпа и есть растяпа — растянулась, зацепившись ногой за корягу, притаившуюся в густой траве. И ладно бы просто упала, так нет, умудрилась и ногу подвернуть, даже хруст, мне показалось, послышался. Было очень больно, но я старалась не показывать виду, чтобы никого не пугать. Коля побежал за водой, но та была теплой и особого облегчения не принесла. Нога распухла на глазах, и тогда мне ее туго перебинтовали и усадили в машину.

Даша, боясь перелома, настаивала на больнице, но я не согласилась. Это был не первый случай, когда я подворачивала ногу. Тогда она предложила нам с Катей переночевать у них, но и на это я ответила отказом.

На следующее утро я позвонила на работу и предупредила, что меня не будет. Мама отвела Катю в садик, а потом свозила меня в поликлинику. Мне сделали снимок и оказалось, что ничего страшного с моей ногой не случилось — только растяжение. Врач дал мне свои рекомендации и выписал на неделю больничный лист.

Вечером мама, прихватив Катю из садика, занесла мне продукты и уехала. Оставшись одна, я решила порисовать. Это занятие всегда помогало мне успокоиться и привести в порядок мысли. А для меня это было не лишним.

Но я успела только достать краски и разложить на столе несколько эскизов, как в дверь позвонили. Я допрыгала до двери и открыла ее, не подумав даже поинтересоваться, кто там.

За порогом стоял Павел. Сердце, сделав резкий скачок вверх, на мгновение замерло и с высоты ухнуло куда-то вниз. Кровь прилила к голове, забившись в висках болезненными толчками.