Не было бы счастья... - [7]

— Что сделала?

— Вы заставили ее замолчать. Просто взяли на руки и заставили замолчать. А сейчас она вообще вам улыбается! Мне она ни разу не улыбнулась.

— Я… я не знаю, — честно призналась Зои. — Детей нельзя «заставить» что-то сделать. Они сами выбирают, улыбаться им, плакать или молчать. И, как правило, на то, на другое и третье у них веские причины.

Его губы сжались в тонкую линию, кулаки непроизвольно уперлись в бедра. Эту позу и это выражение лица Зои видела достаточно часто, чтобы запомнить их значение: она снова вывела его из себя.

— То есть вы хотите сказать, что из-за меня Джулиана плачет, — обманчиво ровным тоном произнес он.

— Не обязательно, — поспешно отозвалась Зои. — В конце концов, вы ведь ее отец. С чего бы малышка с вами стала плакать?

А с чего это она сама готова разрыдаться? Зои понятия не имела, что доктор Тейт женат и что у него есть ребенок. Да и в больнице вряд ли кто знает… Уж слишком многие медсестры и врачи строили ему глазки. Знай они, что место занято, такого повального увлечения наверняка не наблюдалось бы. До этой минуты Зои причисляла себя к меньшинству, которому было наплевать на то, скольких женщин отправил в отставку доктор Тейт. Но сейчас, выяснив, что он связан прочными узами всего лишь с одной, Зои ощутила странную пустоту в сердце.

— Я не отец Джулианы, — сказал Джонас. — Я ее дядя. — Он тяжко вздохнул и как-то потерянно поскреб щеку. — И вы, если честно, правы. Она действительно плачет из-за меня. Она меня почему-то вообще терпеть не может. И я понятия не имею, как мне с этим быть.

Зои долго, изучающе смотрела на Джонаса. Он казался человеком, доведенным до крайности. Человеком, готовым броситься с моста Франклина. Под глазами залегли черные тени, губы в сети морщинок… Еще раз вздохнув, он беспокойным жестом запустил пальцы в волосы, закрыл глаза, и на его лице Зои прочитала полнейшее отчаяние и безнадежность.

— А где ее родители? — негромко спросила Зои. Ее тронула эта уязвимость Джонаса Тейта, о которой она до сих пор не подозревала.

— Погибли, — коротко и резко бросил он. У Зои все перевернулось в душе при мысли о том, что крохе у нее на руках пришлось перенести такую потерю.

— Извините, — тихо сказала Зои. Джонас пожал плечами.

— Да я их практически не знал. Ее отец был моим братом, но я не видел его и не общался с ним больше тридцати лет.

То есть их разлучили еще детьми, быстро вычислила Зои. Ее разбирало любопытство, но она не собиралась выяснять у Джонаса подробности его личной жизни. Он, должно быть, угадал ее мысли.

— Это долгая история, Зои. Может, разденетесь, пока я приготовлю кофе? — мягко предложил он.

Джонасу удалось не только сварить кофе. По настоянию Зои, пока она приглядывала за Джулианой, он собрался на работу. Впервые за несколько месяцев он спокойно принял душ, побрился без единого пореза, выбрал подходящую по цвету одежду и даже погладил брюки. Когда он вышел наконец из спальни, то чувствовал себя лучше, чем все последние десять недель. Что за ирония судьбы! Этим он был обязан не кому-нибудь, а Зои Холланд.

Он столкнулся с ней — в буквальном смысле — на пороге детской. Джонас схватил ее за плечи, чтобы удержать на ногах, а она уперлась ему ладонями в грудь. На мгновение оба застыли, словно в ожидании следующего жеста со стороны другого, а потом разом отпрянули, бормоча извинения. Джонас махнул рукой, показывая Зои дорогу на кухню, и она, неслышно закрыв за собой дверь комнаты Джулианы, направилась вниз по лестнице.

Джонас рискнул заговорить, только когда они оказались на кухне, за несколькими закрытыми дверями от детской. И все же он старался говорить потише, не сомневаясь, что малышка зайдется криком от малейшего шороха.

— Джулиана чуть-чуть поела, пока вы одевались, — сказала Зои, как будто прочитав его мысли. — Думаю, теперь она поспит.

Джонас кивнул, но как-то не слишком уверенно.

— Кофе? — спросил он.

— С удовольствием.

Он поставил на стол две объемистые чашки с крепчайшим горячим напитком, потом вернулся к шкафчику за сахаром. Принес сливки из холодильника.

— А вы есть не хотите? Могу предложить яичницу с ветчиной.

— Нет-нет, спасибо. Кофе достаточно. Я позавтракаю дома.

Он снова кивнул и замолчал в растерянности. Разговор неожиданно зашел в тупик. Джонас отхлебывал кофе и разглядывал Зои, удивляясь ее свежему виду после самой тяжелой — ночной — смены.

— Вы хотели рассказать мне о родителях Джулианы, — напомнила Зои после первого глотка восхитительного кофе.

Точно. Теперь он вспомнил. Он же знал, что была еще какая-то причина, из-за которой Зои задержалась у него в доме. Еще одна — помимо той, что ему ужасно хотелось, чтобы она осталась.

— Но теперь вы передумали, — нерешительно добавила она.

— Нет, — быстро заверил он. — Ничего подобного.

— Тогда в чем дело? Он замотал головой.

— Да ни в чем. Не обращайте внимания. Я почти не сплю с тех пор, как появилась Джулиана.

— И долго это продолжается?

— С Нового года. Мой брат Алекс и его жена погибли в Португалии, в автомобильной катастрофе. Это случилось на Рождество, недели через две после рождения Джулианы. В завещании было сказано передать все имущество благотворительным организациям, а заботу о Джулиане возложить на меня.