Не будите Гаурдака - [9]

Старичок перекатился на бок, поднес руку с пленником к лицу и облегченно перевел дух.

— Юный остолоп… — от души, но беззлобно ругнулся он в морду оглушенной лягушке. — Напугал-то как!

Перед носом его в мокрую кочку с глухим чавком вонзилась стрела.

— Что э?..

Но не успел чародей ни договорить, ни повернуться, как вторая стрела пригвоздила к другой кочке за его затылком свалившуюся шляпу.

— Не двигаться. Не говорить. Руками не махать, — угрожающе прозвучал с небес ледяной голос, и тут же третья стрела впилась в хлюпкую твердь островка над чародейской макушкой для подтверждения серьезности намерений стрелка.

— Отпусти Ивана, — не терпящим пререканий тоном скомандовал тот же голос, и метрах в трех над головой изумленного пенсионера нависла, закрывая прелести уже почти закатившегося заката, обширная прямоугольная тень.

С края ее свесилась лохматая голова в сопровождении двух рук и одного готового к стрельбе лука.

— Если я его отпущу, он убежит! — сердито воскликнул старичок, предусмотрительно всё же не нарушая двух оставшихся директив.

— Вань?.. — голос сверху растерял пару льдинок и стал просто тревожным. — Ты меня слышишь? Не бойся. Я за тобой. Ты меня понимаешь? Если да — то квакни!

Земноводное в кулаке деда издало полузадушенный хрип.

— Да молодец ты мой!.. — умилился еще более потеплевший голос. — Сейчас этот старый пень тебя отпустит, и…

— Старый пень?! — возмущенно подскочил дедок. — Ах ты, наглец!..

И, не успела Серафима опомниться, как незримая сила ухватила ее за шкирку и с презрительной легкостью, будто соломенную куклу, подкинула в воздух.

И тут же двенадцать квадратных метров шедевра шатт-аль-шейхского оккультного ковроткачества, оставшись без пассажира, обрушились на престарелого ловца лягушек всей своей пятидесятикилограммовой красотой.

А секундой позже сверху на них обоих с высоты комариного полета грохнулась Сенька.

Масдай ахнул, старик охнул, лягушка пискнула…

Царевна не стала терять время на выражение своих эмоций таким бесполезным способом — она рвалась в бой.

— Масдай, в сторону, быстро! — свирепо прорычала она.

Ковер послушно приподнялся, поспешно сдал было влево, но в последний момент брезгливо завис над мокрой топкой землей, и решительно сманеврировав еще немного, осторожно опустился на коляску.

— Мне еще ревматизма не хватало… — оправдывая потерю драгоценных секунд, смущенно пробурчал он, но его уже никто не слушал и не слышал — одним прыжком царевна впечатала едва привставшего старикана спиной обратно в пружинистый торфяник и приставила нож к горлу.

Что-то необъяснимое и зловещее беспомощно пыхнуло в вечернем воздухе над ее головой маслянисто-фиолетовым и развеялось по ветру.

— Слушай меня внимательно, — не сводя горящих гневом и жаждой мщения очей с растерянной физиономии припертого к поросшему хилой травкой торфу старика, проговорила Сенька. — По натуре я человек добрый и насилия со злом не приемлю. Особенно по отношению к пенсионерам. Но если ты немедленно не превратишь Ивана обратно…

Договаривать не пришлось — волшебник всё понял и поверил с полунамека, и лицо его потемнело.

Но не от испуга.

— Нет, нет и еще рез нет!!! — прогремело яростно в предзакатной тишине, и с кривобокого дерева за его спиной посыпалась с заполошным карканьем задремавшая было стая ворон. — Тысячу лет назад я поклялся, что исполню свой долг мага-хранителя, чего бы это мне и всем остальным не стоило! И я исполню его, даже если мне придется превратить в жаб всех правителей Белого Света! Да известно ли тебе, глупый мальчишка, что сейчас судьба всего мира висит на волоске! И что если лукоморец откажется, то немыслимое зло вырвется на свободу! И вечный мрак поглотит Вселенную!..

— Что-что?.. — нож дрогнул и выскользнул из непроизвольно разжавшихся пальцев царевны, глаза ее недоверчиво моргнули, а голос сорвался. — Что… ты сказал?..

Довольный произведенным эффектом чародей торжествующе усмехнулся и начал гордо приподниматься, как Серафима вдруг дернулась, икнула, всхлипнула, опорная рука ее подломилась, и она беспомощно упала на грудь застигнутому врасплох вдохновенному кудеснику, отправляя того в очередной раз в объятия топкой земли…

И зашлась в приступе хохота.

Опешивший, ошалевший, а местами просто огорошенный служитель оккульта не знал, смущаться ему или возмущаться.

— Да, я абсолютно точно уверен, что Гаурдак, пожиратель душ, прародитель тьмы, проснется от тысячелетнего сна именно в этом году! — то ли оправдываясь, то ли убеждая потерявшего всякий самоконтроль противника, сердито вещал он в истерично трясущуюся перед его носом темно-русую макушку. — И наступит конец Белому Свету! И небо упадет на землю! И охватит глад и мор род людской! И не вижу в этом ничего смешного!..

— …значит ты… чтобы спасти… Белый Свет… весь… выкрал… чтобы он… и заколдовал еще…

Сенька уже не просто ржала — она бессильно рыдала на мягкой груди мага, и из уст ее время от времени непроизвольно вырывались несвязные обрывки непонятных фраз.

Чародей не выдержал.

Невидимая сила снова приподняла бьющуюся в конвульсиях смеха царевну и подвесила в полуметре от земли — первая попытка просто поставить ее на упрямо подгибающиеся в коленях ноги не увенчалась успехом.