Не буди лихо (Слепой Циклоп) - [2]

Большой дом был освещен, дверь, несмотря на холодную, совершенно осеннюю погоду, распахнута настежь, на пороге маячила внушительная фигура околоточного.

— Здравия желаю, Иван Димитриевич, — вежливо поздоровался он.

— Здравствуй, здравствуй, Петро. Доктор уже здесь?

— Юрий Николаевич с полчаса как приехали-с. Остальные тоже туточки-с.

Буркнув что-то неразборчивое, и еще плотнее запахнув широкое пальто из темного драпа, Чемесов двинулся внутрь. Его все еще знобило, раздеваться не хотелось, хотя в доме уже явно начали подтапливать.

— Циклоп здесь! — кто-то метнулся по коридору, и Иван усмехнулся.

Это прозвище намертво приклеилось к нему после того, как в одной из облав он потерял левый глаз. Теперь полоска черного шелка стала его своеобразной визиткой.

Посреди просторной комнаты, которая, судя по всему, служила кабинетом, на ковре лежало тело. Кто-то уже прикрыл его простыней. Чемесов наклонился и приподнял край. Все было очевидно — пуля попала в сердце. Мгновенная смерть. Впрочем, рана меньше всего интересовала следователя. Он изучал лицо покойного. Лет пятидесяти-пятидесяти пяти. По-своему красив, а потому особенно неприятно на его лице выглядели лютая ненависть и злоба, которые не смогла стереть даже смерть. Потом взгляд Чемесова упал на правую руку убитого, все еще сжимавшую арапник.

— Зачем дома плетка? Ночь уж. Он в домашнем халате, — словно рассуждая сам с собой, пробормотал Иван, но его услышали.

Вперед выступил молоденький светловолосый юноша.

— Осмелюсь доложить…

— Кто вы? — Чемесов нахмурился.

— Моя фамилия Доркашов. Петр Доркашов, Иван Димитриевич. Я прохожу практику после университета…

— А… — молодой человек явно волновался, и Иван ободряюще улыбнулся ему.

— Так вот, — юноша заторопился. — Граф имел обыкновение не расставаться с этим… предметом даже в спальне. Привычка, знаете ли.

— Милая. Кто нашел тело?

— Дворецкий послал в полицейский участок конюха.

— Где он?

— Кто?

— Дворецкий, конечно!

Через минуту встрепанный человек, нервно стягивавший на груди халат неопределенного цвета, появился в комнате.

— Вы нашли тело?

— Я… То есть я хотел сказать… В общем, меня разбудил смех госпожи.

— Смех?!

— Да. Она так громко смеялась, что я насторожился.

— Почему это смех должен был насторожить вас?

— Видите ли… Обычно госпожа не смеется…

Брови Ивана полезли вверх.

— Ну и?

— Я пошел на ее голос и вот… У-увидел ее. Она сидела на полу возле господина и смеялась, а он не шевелился…

— Та-ак. Что потом?

— Я послал кучера за полицией и за врачом. Госпожа была явно не в себе…

— Оружие? — Чемесов уже не смотрел на дворецкого.

— Судя по величине входного отверстия, граф Орлов убит выстрелом из револьвера. Стреляли с довольно близкого расстояния. Сам пистолет не обнаружен, — деловито отрапортовал один из экспертной бригады.

— Когда наступила смерть?

— Это уже вопрос к доктору.

— Кстати, где он?

— Наверху. С графиней.

Недовольно морщась, Иван направился к дверям. Он уже собирался перешагнуть порог комнаты, когда сквозняк захлопнул тяжелую створку прямо перед его носом. Одновременно от окна долетел звук бьющегося стекла.

— Что это?

— Похоже форточка, Иван Димитриевич. Видно, была не закрыта.

Чемесов кивнул, привычно почесал бровь под повязкой и, вздыхая, пошел прочь из комнаты, с порога распорядившись:

— Пусть кто-нибудь все-таки позовет врача.

* * *

— Ну вот, моя голубушка, — приговаривал доктор, похлопывая Александру по тонкой руке.

Этот весельчак был так уютен и очевидно добр, что молодой женщине захотелось заплакать.

— Ну-ну. Только отсмеялись и уже плакать! Куда ж это годится?!

В дверь коротко стукнули, и, не дожидаясь разрешения, в комнату заглянул человек.

— Господин доктор. Циклоп … э… то есть, я хотел сказать, вас зовут вниз.

— Иван?

— Да, и поторопитесь, он зол как медведь-шатун.

— Уже иду.

— Кто… Кто это? — пролепетала Александра.

— Иван Димитриевич Чемесов. Судя по всему, он будет вести расследование, госпожа графиня. Вы еще встретитесь с ним. И ничего не бойтесь. А теперь отдохните. Я скоро вернусь.

Едва дверь за врачом закрылась, в комнату ужом проскользнул юноша лет восемнадцати. Его удивительное сходство с молодой графиней говорило само за себя.

— Мишенька, — Александра протянула руки, и молодой человек кинулся в объятия.

Щека брата, прижавшаяся к ее плечу, была холодной, а от светлых мягко вьющихся волос пахло осенней сыростью. Юношу трясло…

— Ты… Где ты был?

— Ну… Тут, у себя… Писал кое-кому, — старательно пряча глаза ответил Миша, и сердце графини ухнуло куда-то вниз, в самые пятки. Неужели?..

— Мишенька, что же мы теперь будем делать?

— Боже мой! Да жить, наконец! Больше эта скотина никогда не тронет тебя! Никогда не посмеет… — молодой человек запнулся и мотнул головой.

— Откуда ты знаешь? — запинаясь, пролепетала она.

— Думаешь, это можно скрыть? — гневные глаза молодого человека уперлись в багровую полосу, которую приоткрыл сползший пеньюар. — Наконец-то ты будешь избавлена от этого грязного негодяя! Будь он проклят! Будь он проклят во веки веков!

— Миша!

— Ему место в аду, Саша! И надеюсь, там его уже встретили с распростертыми объятиями.

— Ох, Миша, — и две слезинки все-таки пробрались через густые ресницы и скатились по бледным щекам.