Не бойся, я рядом - [8]

Но не пошел.

Скулить, правда, перестал. И сопли платком – кроме Маркони, никто носовых платков не имел – вытер. А вот драться не пошел.

Пошла Танька.

Нашла всю банду сразу, они и не думали прятаться.

Подошла к Кольке, схватилась за руль велика, выдернула его из рук пацана.

Что характерно, Немец в бутылку не полез. Он, конечно, не Марконя. Но и не самоубийца.

– Марконю чтоб больше не трогал, – спокойно сказала она. – Тронешь его – тронешь меня.

– Втюрилась, что ли? – попытался уязвить ее Немец.

– Втюрилась, – назло ему сказала Лога.

Все. Марконю больше не трогали.

Да и за что трогать?

Он был добрым и щедрым малым. Учился отлично и был рад помочь всем, кто в этом нуждался. После школы пошел, как и большинство детей их поселка, в медицинский. За девчонками чужими тоже не бегал, потому что та, к которой всю жизнь тянуло, была рядом. В общем, веских причин его «трогать» действительно не имелось.

А Танька к Марконе сначала привыкла. А потом показалось, что даже любит.

Да и сейчас так иногда кажется.

Изредка.

Смущает только то, что, как и двадцать пять лет назад, эта ее любовь подозрительно похожа на жалость.

– Ну, так что у тебя за пациент объявился? – вернул Таньку из далекого теперь уже детства Марик.

Они устроились в небольшом, но очень уютном каминном зале. Из мебели здесь были только тяжелые дубовые кресла с журнальным столиком да дубовый же шкафчик, в котором стояло три кальяна и множество коробочек, надо полагать, с экзотическими видами табака.

Окна зала выходили на все тот же давно знакомый им сад, где еще росли и плодоносили деревья, посаженные руками Марикиного папы.

– Я тебе говорила, он сегодня в мое отделение пришел. Олег его зовут. Фамилию не помню. Напугал меня до смерти, я одна оставалась.

– Ты уверена, что это не было демонстрацией? – спросил Марик. – Им обычно очень нужно внимание.

Теперь, в своей стихии, он ничем не напоминал прежнего, недоделанного Марконю. Наоборот, он сейчас очень напоминал сыщика. Или, точнее, ищейку, идущую по следу, у которой от возбуждения ноздри шевелятся.

– Уверена, – Татьяна достала из предусмотрительно прихваченной сумки (не оставлять же в морге!) короткоствольное ружье.

К ее удивлению, Марконя ловко отсоединил магазин и выщелкал из него патроны. Потом столь же уверенно и умело вытащил заевший патрон из патронника.

– Откуда такие навыки? – поразилась Логинова.

– Жизнь всему научит, – не очень весело засмеялся доктор. – Я ж не набил в свое время морду Немцу.

– Это ты к чему? – начала понимать бывшая жена.

– К тому, что Бог сделал всех разными, а Сэмюэль Кольт уравнял шансы.

– Типа пусть меня лучше двенадцать судят, чем шестеро несут? – Татьяна пристально смотрела в лицо Марику.

Но тот не сдавался:

– А ты считаешь, что, если ко мне в дом залезут, лучше отдаться на их милость? Да, у меня есть точно такая же «Сайга». И разрешение есть, официальное. Показать?

– Не надо, – великодушно отказалась Логинова. – В разрешение верю. А вот в то, что ты выстрелишь в человека, – не очень.

– Но ты же бросила меня за то, что я размазня? – вдруг, после паузы, растерянно спросил Марик.

– Нет, я тебя за это полюбила, – неожиданно рассмеялась Татьяна. – Слушай, мы так далеко зайдем. Давай ближе к делу.

Марик явно был не прочь зайти максимально далеко, но ослушаться бывшей супруги не решился.

– Да, повезло мужику, – наконец сказал он после внимательного осмотра гильзы. – Единственный случай, когда бракодел спас чью-то жизнь.

Потом откинулся на спинку кресла и продолжил. Причем продолжение почему-то больно задело Логинову.

– Хотя – с какой стороны посмотреть, – задумчиво произнес психиатр.

– Это ты о чем? – сначала не поняла Татьяна.

– Это я насчет «повезло», – пояснил он.

– Поясните мысль, доктор, – строго сказала Логинова. – Лучше, если б он разнес себе голову?

– С его сегодняшней точки зрения – несомненно, – неохотно подтвердил добрый по жизни Марк. – Он же не зря стреляться пошел. Да еще столь обдуманно. А эпизод депрессивный наверняка остался в активной фазе.

– Насколько вероятна следующая попытка? – напряглась женщина.

– Вероятна, – вынужден был еще раз подтвердить нехороший прогноз психиатр. – Раз причина не устранена.

– Впрочем, все это – домыслы, – попытался успокоить он Татьяну. – Мы обсуждаем следствие, не зная причин. Может, это мгновенная реакция на что-то. Тогда второй попытки не будет.

– Значит, если это не реактивный «выброс»…

– То хуже. Если причина в эндогенной депрессии – тогда дискомфорт будет постоянным. Либо цикличным, как и сама депрессивная фаза. Ты ж это проходила в свое время, – улыбнулся он.

– И что, ничего за двадцать лет не изменилось? – удивилась Логинова.

– Фантастически изменилось, – оживился доктор, оседлавший теперь любимого конька. – Ты ж, наверное, слышала о некомпенсированном дефиците нейромедиаторов. Сейчас это – основная гипотеза по возникновению депрессии. И мы имеем уже четвертое поколение антидепрессантов, в том числе регуляторов серотонинового баланса. Теперь реально можно лечить. Не до выздоровления, конечно. Но, по крайней мере, до заметного уменьшения депрессивных симптомов.

– Честно говоря, не очень понятно. Да мне и не нужно. Меня волнует мой больной.