Не бойся сказать «люблю» - [4]

Поездка в Оттаву намечалась давно, и Элен уже предвкушала встречу с городом, который очень любила, когда вдруг раздался этот телефонный звонок из Санта-Моники. К счастью, Эдуард в тот момент отсутствовал, она была одна в их квартире в Манхеттэне. Если бы он оказался дома, Элен не удалось бы избежать града вопросов. И ей пришлось бы рассказать ему правду. Но хотя Элен понимала, что обязана сказать все, – они с самого начала условились быть честными друг перед другом, – она знала, что сделать это не в силах, по крайней мере, сейчас.

И когда он наконец объявился, возбужденный, воодушевленный успешным завершением очередной сделки, Элен сумела подавить в себе чувство вины и на ходу придумала вполне правдоподобную отговорку, позволявшую ей отказаться от поездки в Оттаву.

– Это первый случай, когда я подвожу тебя, Эдди, но, может быть, ты позволишь мне на этот раз остаться? Ели же тебе действительно не обойтись без меня, ты только скажи. Но я вдруг почувствовала себя очень уставшей, наверное, немного переутомилась.

Он бросил на нее обеспокоенный взгляд, и, ощутив укол совести, Элен заставила себя прибавить:

– Я отдохнула бы здесь денек и полетела бы в Лос-Анджелес, чтобы к твоему возвращению привести в порядок квартиру.

Элен нуждалась хотя бы в нескольких днях передышки, чтобы успеть подготовиться к неизбежным последствиям откровенного разговора с мужем.

Последствием станет неминуемое расторжение их брака. Но он вернулся на два дня раньше предполагаемого, и Элен не знала, что заставило его поспешить. Она все еще не набралась храбрости для признания. Напряженно думая о своем, она спросила неожиданно, со жгучим интересом:

– Эдди, у вас с ней что-нибудь серьезное?

Право знать тоже было оговорено заранее при заключении между ними договора. Если один из них вдруг повстречает кого-то и чувство окажется достаточно сильным, чтобы пожелать вступить в настоящий брак, тогда другой должен уйти с дороги.

Если расторгнуть их союз захочет Эдуард, он обязывается обеспечить ее материально. Если бы она сама решила стать свободной, то лишалась права на обеспечение, но могла жить как захочет. А надо сказать, что Элен не стала бы сильно горевать, изменив тот образ жизни, который вела последние два года.

– Конечно нет. – Эдуард, казалось, с трудом подавил желание зевнуть. И действительно, моментом позже уже не счел нужным сдерживаться. Он встал, потянулся, и сквозь тонкий шелк рубашки четко проступили сильные, гибкие мускулы. – Я отправляюсь спать. Странно, что ты еще не в постели, если принять во внимание твое переутомление.

Женщина постаралась пропустить мимо ушей язвительный тон. Вместо того чтобы почувствовать себя подавленной, она вдруг испытала непонятную радость, словно получила отсрочку в исполнении приговора суда. Хотя если бы Эдуард объявил ей, что нашел наконец женщину, с которой готов пройти свой жизненный путь до конца, что полюбил по-настоящему, это был бы самый легкий выход из создавшегося положения.

Элен не могла разобраться в своих чувствах. Сдержанно пожелав мужу спокойной ночи, она удалилась в свою комнату, где все дышало тишиной и покоем, и решила, что вела себя не лучшим образом, словно настоящая «собака на сене». Все-таки она не хотела, чтобы Эдуард бросил ее. Наверное, именно боязнь этого так разволновала Элен. Если их браку суждено распасться, а это неминуемо, то уйти должна она сама. Так велела ей гордость.

Засыпая, она не переставала чувствовать недовольство собой, но тем не менее испытывала и странное спокойствие.

Однако на следующее утро спокойствие это, подлинное или мнимое, не замедлило улетучиться. Эдуард, как всегда, встал первым. Он казался раздражающе энергичным. Уже был готов завтрак – яйца, кофе, фрукты.

– Все, что мне удалось здесь разыскать. Холодильник совершенно пуст. Это избавило меня от дополнительных хлопот. – Он указал на стол, который стоял посередине кухни, блестевшей чистотой и обставленной по последнему слову техники. – Садись, а то яйца остынут, тем временем я расскажу тебе последние новости.

Когда Эдуард пребывал в подобном настроении, Элен всегда чувствовала себя, словно в центре стремительно налетевшего вихря. Сама она была ночной птичкой и давно успела понять, что правильнее всего позволить вихрю свободно кружить над головой, пока она не придет в себя настолько, чтобы суметь отражать эти всплески бешеной активности. Как правило, по утрам Элен способна была лишь сонно щуриться на мужа, едва понимая сказанное им.

Но этим утром пробуждение оказалось быстрым, резким и неприятным, когда она услышала следующее:

– Значит, как я уже сказал, я позвонил в несколько мест. После завтрака мы заедем навестить Маргарет и Милли. Я знаю, что ты регулярно перезваниваешься с матерью. – Его глаза пригвоздили ее к стулу. – Но она очень хочет повидать тебя… Нас обоих. А завтра мы отправимся в Мертон. До Рождества я решил передать тебя в заботливые руки Люси. Она постарается, чтобы ты как следует отдохнула. И хорошенько покормит тебя. Ты как-то похудела за последнее время.

Он слегка приподнял брови, всматриваясь в нее и словно приглашая ее объяснить причину этого явления. И Элен внезапно почувствовала себя раздетой, несмотря на то что ее тело было надежно скрыто под широким атласным халатом лилового цвета.