Не бойся - [26]

Ирина Анатольевна протерла воспаленные глаза и сказала:

— Украли у меня деньги. — Помолчала некоторое время, собираясь с духом, и продолжила: — Самое страшное то, что я знаю воров.

— Что же тут страшного? — вмешался в разговор Сутулый.

— Это жены моих братьев, по крайней мере, одна из них точно. Во время кражи она свои часы обронила. — Ирина принесла и показала часики.

Почувствовав расположение и участие молодых людей, отвела душу и высказала все свои обиды и подозрения, рассказала ничего не скрывая, как над ней издевались родные братья.

— Теперь понимаете, почему я не могла обратиться в милицию? — закончила Ирина Анатольевна.

— Это хорошо, что вы не обратились в милицию, — сказал Сутулый.

— Еще один вопрос на эту тему. Вы говорили с кем-нибудь из них про кражу? — Марату нужно было знать детали.

— Бесполезно, разве Зинка признается? Еще меня обвинит, что украла у нее часы. Да я к ним после этого случая ни разу не ходила.

— Не так страшен черт, как его малюют, — изрек Диксон прописную истину. — Но к этому у нас еще будет время вернуться. Теперь о хорошем. Вы еще стоите в очереди на кооперативную квартиру?

— На днях собираюсь предупредить, чтоб вычеркнули.

— Не нужно, Алексей передал вам еще пять тысяч.

Марат извлек из внутреннего кармана пачку пятидесятирублевых купюр в банковской упаковке и передал ее обескураженной матери.

— Еще один дом начальству построили? — задала женщина наивный вопрос.

— Строим целый дворец, — улыбнулся Диксон. — Так что считайте эти деньги небольшим авансом. Только ваш уговор с сыном остается в силе — никому не рассказывайте, откуда они у вас.

— А в обиду, Ирина Анатольевна, мы вас не дадим, — вставил Сутулый.

— Спасибо, ребята, — отвесила она им поклон. — В моем доме вы всегда гости дорогие и желанные.

Михаил и Зинка смотрели недавно приобретенный новый телевизор. Семейную идиллию нарушил звон разбитого стекла.

— Кажется, на кухне, — всполошилась Зинка.

— Сиди, сам проверю, — буркнул муж, поспешно надевая валенки. — Опять местные пацаны балуют, — бросил он на ходу и скрылся.

Не успел Михаил открыть дверь на улицу, кто-то набросил ему на шею петлю и выволок во двор, полная луна осветила двух прилично одетых молодых людей.

— Привет, дядя, — произнес один из них.

— Вы чего, братцы? — прохрипел перепуганный Михаил, лежа на снегу.

— Дядя Миша? — уточнил Сутулый.

— Я.

Он попытался подняться, но Диксон поддернул веревку, которая сдавила шею.

— Лежать.

Приказной тон не предвещал ничего хорошего.

— Холодно, братки, — взмолился Михаил Силаев, хватая ртом воздух.

— Холодно? Посмотри, какой нежный, — усмехнулся Марат, обращаясь к напарнику. — Ладно, вставай, только медленно, без фокусов, не то придушу, как щенка.

— Что вы от меня хотите? — спросил Михаил, когда поднялся, трясясь от холода и страха одновременно. — Кто вы?

— Можешь называть нас тимуровцами, — блеснул остроумием Павел.

— В сарае свет есть? — строго спросил другой.

— Свечка, — пролепетал пленник в собственном дворе. — Только спички в доме.

— Не переживай, спички у нас свои найдутся. Двигай потихоньку к сараю, а то самим околеть недолго на таком морозе, — приказал Сайфутдинов.

Ровный огонек свечи тускло осветил помещение: засыпанный уголь в одном углу, аккуратно сложенная поленница дров — в другом и деревянные стеллажи со всевозможными плотницкими инструментами. В центре сарая высвечивался люк в погреб, на котором лежал огромный чурбак для колки дров.

— Раздевайся, — предложил Сутулый ровным голосом.

— Миленькие вы мои, я же околею.

Удар в солнечное сплетение прервал его причитания. Согнувшись в три погибели и превозмогая адскую боль, он начал раздеваться.

— Достаточно, — сказал Диксон, когда мужик остался в одних трусах.

Павел зашел за спину обнаженному и связал руки. Только после этого Марат снял петлю, высвободив шею.

— Теперь побеседуем, но запомни: вздумаешь убежать, поймаем и привяжем к лестнице в погребе. Пока домашние очухаются, пока найдут — окоченеешь, — предупредил Диксон.

Михаил закивал головой, ему не терпелось узнать причину такого скотского с ним обращения. В том, что над ним издеваются неспроста, он не сомневался.

— Братья, сестры имеются? — повел допрос Диксон, как заправский следователь.

— Имеются, — с готовностью ответил Михаил, преданно уставившись на Марата и переминаясь с ноги на ногу. — Брат Костик, младшая сестра Аня, но она в Москве.

— Ты отвечай, что спрашивают, лишнего не говори, — оборвал его Сутулый.

— И старшая сестра Ира, — коротко закончил Михаил, сообразив, что от него требуется.

— Хорошо. Когда последний раз видел ее? — последовал очередной вопрос.

По тому, как забегали глазки у мужчины, налетчики поняли, что до того дошла суть их ночного визита.

— Точно не припомню, но обещаю, что верну ей деньги. Все до копейки, — поклялся Михаил. — Вы Алешкины друзья? — взяло верх любопытство.

— Сказано же тебе русским языком — тимуровцы. — Сутулый бросил такой угрожающий взгляд, от которого лицо у Михаила искривилось.

— Тим-мм-муровцы, та-аак ти-ммму-ровцы, — застучал зубами несчастный. — Ка-ка-кая м-мне р-раз-н-ница.

— То-то, — успокоился Павел.

— Мужик ты, я смотрю, сообразительный, честный. Кстати, очень хорошо поступил, что не стал юлить, а сразу во всем признался. Сейчас мы решим, когда и сколько вернешь денег, и ты можешь вернуться к семейному очагу, под теплое крылышко своей женушки, она мигом тебя отогреет, — обрадовал пленника Диксон.