Не бойся любви - [35]

В убогой комнатенке он уложил Грасиелу на провисшую в середине кровать, подумал и снял с девочки шляпу. Грасиела слегка приподняла голову, когда он стягивал туфли с ее ног, но потом снова опустила ее на подушку и со вздохом заснула.

Бросив собственную шляпу на обшарпанный комод, Тай снял пояс вместе с оружием, сел на табурет у окна, расправил плечи и наконец-то задумался над невероятными событиями нынешнего вечера.

Проблема с гостиницей лишний раз подчеркнула тот печальный факт, что он ни черта не знает о детях. Особенно о девочках. Теперь ему ясно, что путешествие с маленькой девочкой — уже своего рода проблема. Он-то был уверен, что в поездке в Калифорнию его будет сопровождать Маргарита, и, понятное дело, считал, что именно она и станет заботиться о ребенке. У него и мысли не было, что Маргарита выйдет из игры и ему придется самому заниматься Грасиелой.

Тай поднял голову и хмуро взглянул на маленькую фигурку Грасиелы, на которую падал лунный свет из окна. Тай плохо помнил Маргариту, да знал ли ее вообще? Видел ее, когда она была еще ребенком. Волосы у Грасиелы были светло-каштановые, кожа белая, но ошибиться в ее мексиканском происхождении было тем не менее невозможно. Кроме глаз и формы губ, ничто в ней не напоминало о фамильных чертах Сандерсов.

Наклонившись вперед, Тай оперся локтями на колени и запустил одну руку в волосы, спадавшие ему на лоб.

Кол Сандерс отказался признать брак Роберта, потому что сама мысль о внуках мексиканского происхождения претила ему. Чтобы мексиканцы в один прекрасный день унаследовали плоды труда Сандерсов? Мерзость какая! Да ни за что на свете! Оскорблением было уже то, что земли Барранкасов соседствуют с землями Сандерсов. Человек, чьи предубеждения сложились еще в детстве, и вообразить не мог, что две семьи породнятся.

Колвин Сандерс в возрасте шестнадцати лет поступил на службу в американские вооруженные силы и участвовал в захвате Мексики в 1846 году[5]. Отец Тая потерял правую руку на бобовом поле возле Мехико-Сити, чем и закончилось его короткое участие в войне, и в то же время зародилась ненависть ко всему мексиканскому, ненависть, до самой его кончины три месяца назад пылавшая не менее жарко, чем смола, которой в свое время прижгли ему ампутированную руку.

Тай потер подбородок, потом запустил башмаком в крысу, которая скреблась в углу комнаты на дощатом полу.

То, что Роберт женился на мексиканке, казалось Таю некоей иронией жизни. Роберт был послушным сыном, он старался угождать отцу, в то время как Тай взбунтовался довольно рано. Задолго до наступления зрелости Тай понял, что они с отцом никогда не поймут друг друга. Они не могли находиться в одной комнате и не поспорить. Каждый упорно стоял на своем. Тай с детства мечтал, что покинет ранчо и избавится от деспотизма отца с той минуты, как сможет сам себя содержать, — и сделал это. Его отступничество ранило старика, но не смертельно.

Это Роберт, любимый сын, едва не свел отца в гроб, женившись на сеньорите. И в конечном итоге именно Тай обнаружил наибольшее сходство с Колом Сандерсом.

Сильно озабоченный, смотрел он из темноты на освещенное луной лицо дочери брата. Уже этот ребенок опровергал суждения Тая, усвоенные на коленях у отца.

Грасиела не была мексиканкой, как с презрением характеризовал ее Кол. Эта девочка — племянница Тая. Родная кровь. И осознание этого будоражило его мысли.

Тай выпрямился и снова стал прокручивать в голове недавние события. С чем же он справился? Вернее, не с чем, а с кем? Дженни Джонс. Неопределенная улыбка еле заметно тронула его губы, когда он представил ее себе такой, какой увидел, уходя с Грасиелой на руках: она старается освободиться от веревок, глаза полыхают холодным огнем, невнятные ругательства прорываются сквозь салфетку, которую он засунул ей в рот.

Его почти испугало то, что он вступил в поединок с женщиной. С женщиной. Господи! Но она не оставила ему выбора.

И что за женщина!

Теперь, когда ему уже не нужно было защищать лицо и увертываться от ее быстрых ударов кулаками и коленками, он вспомнил мягкую тяжесть ее грудей, прижатых к его груди, и упругую твердость ее ягодиц у него под руками.

Груди были единственной мягкой частью ее тела. Остальное было крепким и твердым, как новый бочонок для виски. Мускулов ей хватает, подумал Тай, машинально коснувшись пальцем носа, который сильно болел.

Разных женщин ему приходилось встречать, в том числе шлюх, женщин-работниц, просто залихватских баб, но никто из них не походил на Дженни Джонс.

Если она убила напавшего на нее насильника, значит, не шлюха. Она зарабатывала себе на жизнь, но такой работой, за которую не взялась бы ни одна из знакомых ему трудящихся женщин. Она, без сомнения, баба с норовом, но скорее в силу обстоятельств. Он успел заметить, что она человек ранимый, несмотря на грубость манер и языка. Как ни странно, почувствовал он в ней и чистоту души, врожденную деликатность, которых уж никак не припишешь грубым, неженственным созданиям женского пола, пробивающим себе путь в мир мужчин.

Словом, Тай не мог в ней разобраться. И ее отношение к его племяннице тоже непонятно. Слова Дженни и сам ее тон убеждали Тая, что она не любит Грасиелу. И тем не менее он был свидетелем ее нежности по отношению к девочке, когда шел следом за ними к гостинице. Дженни могла выйти из игры, узнав, кто такой Тай, однако она этого не сделала.