Не без вранья - [76]

А Лиля, «жена Брика, живущая в браке с Маяковским», и все ее романы — это не дикое сочетание? Выходит, нет, не дикое — ведь Лилю никогда ничем не попрекали, Маяковский Лилю «откармливал», счастливо нес ей морковку через всю Москву, все мужья любили, дети мужей обожали, архив ее бережно хранили, от любых обвинений защищали. Почему так?..

Глава 12 Идеал и одеяло

Лиля Эльзе (1953 год):

…Это какой-то сценарий, задуманный Володей, о котором ничего больше не известно. Не помнишь ли ты, что это такое? Заключил ли Володя договор с каким-нибудь режиссером?.. Скоро должен выйти сборник пьес и сценариев Маяковского, и если ты что-нибудь помнишь об этом «Идеале и одеяле», это могло бы в сборник войти.

«Идеал и одеяло» — ненаписанный сценарий о любви. «Идеал» — возвышенная, духовная любовь, «одеяло» — пошлая и бурная чувственная любовь. «Идеал» и «одеяло» разделены, возвышенная и чувственная любовь не сливаются воедино, не могут существовать вместе. Все беды оттого, что люди путают «идеал» и «одеяло». Если у них есть «одеяло», они думают, что у них есть «идеал». Когда у них забирают «одеяло», им кажется, что отняли и «идеал», хотя «идеала» у них никогда не было… В общем, всем хочется иметь и то, и другое, что невозможно.

Пять лет, с 1925-го по 1930-й, когда Маяковский застрелился, — как раз те годы, за которые Лилю потом хулили без конца. В письме к Эльзе в 1967 году Лиля написала: «Жить здорово надоело, но боюсь, как бы после смерти не было еще страшнее». Она имела в виду, что ее будут поносить после смерти. «Я завещаю после смерти меня не хоронить, а прах развеять по ветру. Знаете, почему? Обязательно найдутся желающие меня и после смерти обидеть, осквернить мою могилу…» Если бы не эти пять лет, если бы их любовь закончилась на поэме «Про это», все выглядело бы совершенно иначе, — какие претензии могли бы быть к ней у человечества — ну, любила, разлюбила…

За эти годы Лилю обвиняют в меркантильности, во лжи, в интриганстве, в мифотворчестве, в смерти Маяковского… И, как ни обидно, в любви втроем, хотя именно тогда она могла быть виновата в чем угодно, но не в любви втроем. Лиля говорила, что с 1925 года у нее с Маяковским не было близких отношений. И это, очевидно, правда, — никаких причин для лжи не придумать, как ни старайся, по всему, что было дальше, ей гораздо приличнее было бы сказать, что близкие отношения были.

С 1925 года, когда «любви пришел каюк», началось то время, когда для определения ее роли существуют только два варианта — крайне добрый и крайне злой.

«Добрый» вариант, вариант Лили: оба ее «зверика» больше ей уже не мужья, не настоящие мужья — звучит довольно печально. «А» упало, «Б» пропало, что осталось на трубе?.. Как выглядит «любовный трест» по новым правилам игры?

Отсутствие физической близости ничего не меняет, с Бриком не изменило, теперь и с Маяковским произошло так же. Их дальнейшая общая жизнь в браке без любовной близости — любовь-«идеал», любовь без «одеяла» только творчески-родственное единение поэта, музы и теоретика литературы.

Лиля Маяковскому — любовь-восхищение его поэзией.

Лиля Осипу — любовь-восхищение его интеллектом и эрудицией.

Осип Брик и Маяковский друг другу — нежную дружбу, общность интересов.

Похоже ли это на правду? Абсолютно похоже на полуправду. Потому что Маяковскому пришлось все так же мучиться ревностью, страдать от Лилиной приверженности идее свободной любви.

«Злой» вариант такой: Лиля — злой гений его судьбы, погубила жизнь Маяковского, не позволила ему полюбить другую, создать семью, чтобы пользоваться его деньгами.

Похоже ли это на правду? Абсолютно похоже на полуправду. Запретить полюбить другую возможно, возможны любые психологические манипуляции. Но невозможно насильно пользоваться деньгами. Маяковский сам хотел этого «идеала», хотя объявленный «идеал» потребовал от Маяковского слишком много денег.

Деньги… Деньги — это, конечно, интересно…

Маяковскому было тридцать два года, Лиле тридцать четыре, они уже взрослые. И, казалось бы, уже можно было жить как взрослые, а не играть спектакль «семья будущего». Но нет, теперь Маяковскому ставились новые условия: днем все свободны для любви и романов, а вечером собираются вместе.

Лиля Маяковскому:

«…Жить нам с тобой так, как жили до сих пор, — нельзя. Ни за что не буду! Жить надо вместе, ездить — вместе. Или же — расстаться — в последний раз и навсегда.

Чего же я хочу? Мы должны остаться сейчас в Москве, заняться квартирой. Неужели не хочешь пожить по-человечески и со мной?! А уже исходя из общей жизни — все остальное…

Начинать делать это все нужно немедленно, если, конечно, хочешь. Мне — очень хочется. Кажется — и весело, и интересно. Ты мог бы мне сейчас нравиться, могла бы любить тебя, если бы ты был со мной и для меня. Если бы, независимо от того, где были и что делали днем, мы могли бы вечером или ночью вместе рядом полежать в чистой удобной постели; в комнате с чистым воздухом; после теплой ванны!

Разве не верно? Тебе кажется — опять мудрю, капризничаю.

Обдумай серьезно, по-взрослому. Я долго думала и для себя — решила. Хотелось бы, чтобы ты моему желанию и решению был рад, а не просто подчинился! Целую.