Не ангел - [143]

— Слава богу, — повторил Оливер, — спаси его Господь. Что же случилось?

— Никто толком не знает. Он сбежал из дому сегодня утром около двенадцати, а в больницу его доставили много часов спустя. Его сбила машина. А что случилось до этого, не известно. Водитель был в больнице. Бедняга, несчастный человек, как же мне жаль его.

— Нашла кого жалеть, — угрюмо заметил Оливер. — У него что, глаз не было? Или он не смотрел, куда едет?

— Я думаю, смотрел, — возразила Селия, — несколько человек утверждают, что он ехал очень медленно. Просто Джей вдруг выскочил прямо перед машиной. Откуда ни возьмись, как он говорит.

— Транспорт становится очень опасным, — произнес Оливер. — Мне кажется, что нашим дочерям нельзя позволять ездить в школу одним. Мне это никогда не нравилось, а теперь…

— С ними Барти.

— Да, но ты представляешь, какая громадная ответственность на нее ложится? Она, кстати, страшно переживала за Джея, все они переживали; нужно им сказать, что он жив.

— Да, обязательно. Я поднимусь к ним.

Оливер взглянул на жену, выражение его лица было странным.

— А ты… как? — спросил он.

— Нормально, — быстро ответила она, — в полном порядке.

Но это было далеко не так. Ей казалось, что теперь она уже никогда не будет в полном порядке. В тот день Себастьян разобрал ее на части: невозмутимое, сдержанное целое, которое она так хорошо знала и которым так мастерски владела, рассыпалось на куски. Себастьян собрал его снова, но уже в ином порядке, в иной форме, и эта новая форма смущала, тревожила ее и отвлекала на мысли самого опасного свойства.

— Я влюблен в вас, — внезапно признался он в тишине, когда они шли по набережной и она все еще пыталась выглядеть невозмутимой. — Я влюблен в вас. Вы же знаете это, знаете?

То была самая невероятная минута — застывшая, остановившаяся, благоговейная, когда Селия почувствовала почти страх, страх за то, что́ он сотворит с ней, с ее жизнью, и в то же время — глупое, смешное, радостное счастье.

— Да нет, вы не влюблены, — усомнилась она.

Тогда Себастьян как вкопанный остановился перед ней, загородив путь, с напряженным от гнева лицом — таким, какого она прежде никогда у него не видела.

— Селия, не оскорбляйте меня, пожалуйста, — произнес он. — Не нужно. Я не мальчик, и мои чувства не игрушка. Это серьезно. Поверьте мне, я не шучу.

— Я и не думала вас оскорблять, — испугалась она. — Правда. Жаль, если вам показалось, что это так.

И Себастьян снова стал самим собой — обаятельным, живым, острым, порывистым.

— Хорошо, — сказал он, взял ее руку и просунул себе под локоть. И они пошли так вместе по солнцу, и вид у них был вполне благопристойный, как ей показалось, в какой-то степени даже супружеский — в общем, не такой, как у парочки, попавшейся в сети запретного любовного романа. Впрочем, с какой стати у них должен быть такой вид?

— А теперь скажите мне, пожалуйста, как вы ко мне относитесь, — попросил немного погодя Себастьян.

Селия осторожно ответила, что испытывает к нему самые хорошие чувства: восхищение, привязанность, глубокую симпатию… Она относится к нему как преданный друг.

— Ой, леди Селия, — улыбнулся он, — какая же вы обманщица. Вы чувствуете нечто значительно большее, чем это. Разве не так?

— Нет, — ответила она и обнаружила, что тоже улыбается ему в ответ.

— Конечно да. Преданный друг не реагировал бы так, как вы, узнав о моем браке.

— О, вот здесь вы ошибаетесь, Себастьян. Просто я не ожидала услышать такую… не очень-то красивую историю.

— Надеюсь, с обвинениями мы уже покончили.

— Да. Но согласитесь, что вы ввели меня в заблуждение, заставив поверить, что вы не женаты.

— Я? Разве я что-то говорил?

— Ничего. В том-то все и дело. Большинство женатых людей непременно упоминают своих супругов, причем при каждом удобном случае. Тем более когда между людьми устанавливаются такие отношения…

— А какие у нас с вами отношения, леди Селия?

— Прекратите, Себастьян. Вы знаете какие. Очень серьезные и деловые.

— Ах да, — усмехнулся он, — я понимаю.

— А теперь, — сказала она, — мне действительно нужно возвращаться. На работу.

На работу. В ее крепость. Где она была в безопасности.

Всю ночь ММ просидела возле постели Джея, ловя каждое его движение, прислушиваясь к его слабому дыханию, желая влить в него собственные силы, в суеверном страхе, что, если хоть на мгновение отойдет от сына, ему станет хуже. Ей сказали, что мальчику повезло, что он сильный и наверняка быстро поправится. Но вид Джея, бледного и неподвижного, лежащего на высокой кровати, заставлял ее сомневаться в радужных прогнозах. ММ тревожно поднимала голову, когда входили сестра или доктор, проверяли пульс, ритмы сердца, глаза и одобрительно кивали, убеждая ее, что все идет хорошо, состояние стабилизировалось, изменений нет. Джей наконец очнулся, но был крайне слаб, серьезные опасения внушала рана на голове. Придя в себя, Джей стал плакать. Он не мог толком вспомнить, где он был и что с ним произошло, и жаловался, что плохо видит.

— Это последствие сотрясения, — объяснила сестра, — оно должно быстро пройти. Важно, что он довольно скоро пришел в сознание. Чем дольше этого не происходит, тем хуже состояние больного. Постарайтесь не слишком сильно волноваться. Все могло быть намного хуже. Честное слово.