Найти виновных - [2]

— И кто же, кто же есть здесь, по соседству? — напевал он, расставляя мебель в комнате, отведенной под кабинет.

А наутро, выйдя за порог, как по заказу столкнулся с девушкой.

— А я — ваш сосед! — выпалил он от неожиданности, вполне в соответствии с тернополь­скими традициями. — Меня зовут Саша. Александр, — поправил он себя и протянул девушке руку для знакомства.

— Лариса, — официально представилась она и, лукаво улыбнувшись, совсем по-домашнему сказала: — Лара. До свидания, Александр, — махнула освободившейся от пожатия рукой и заспешила вниз по ступенькам, игнорируя скоростной лифт.

— Саша! — крикнул он ей вслед.

— Да, Саша! — услышал в ответ согласие общаться запросто.

Лариса была моложе его лет на двенадцать. Тоже, считай, не девочка, как судить по теперешним нормам. Но рыжие волосы и невыразительный цвет лица делали ее совсем молоденькой, почти юной. И Саше она начала сниться по ночам. Будто бежит навстречу по летнему, разморенному зноем лугу, размытая жарким маревом, неясная, загадочная. И неизменно в веснушках, хотя в действительности их у нее не было.

— Извини, соседик, ты опоздал, я выхожу замуж, — ответила Лара в какой-то из дней на его признание.

— За кого? — вырвалось у него.

— За Сергея, — как будто он должен был знать всех на свете Сергеев.

— Кто он? — Александра выбил из колеи такой ответ, и он задал, конечно, нелепый вопрос.

— Он живет в Кривом Роге, металлург.

— Металлург? — автоматически повторил Саша, словно удивляясь, что в это время уцелели такие экзотические, далекие от его издательской деятельности профессии.

Ларисе показалось, что он жалеет ее. Это было не так, в его тоне обозначились недо­умение и досада. Но ей самой очень не хотелось покидать Киев, новую родительскую квартиру. Она думала, что будет бояться жить в отдельном коттедже где-то на окраине Кривого Рога, и ей мерещилось, что ее все жалеют.

— Не волнуйся, у него все в порядке! — с вызовом ответила она.

— А я и не… — он не успел договорить, цокот ее каблуков опять стремительно удалялся вниз.

Да, он видел несколько раз, как Лара садилась в шикарный «Мерседес», но мало ли кто мог быть за рулем, предупредительно открывать перед нею дверцы. Может, это был их домашний шофер. Теперь он знал, что это не так — то был Сергей, видный, импозантный парень. Он его хорошо запомнил.

Приглашения на свадьбу от Ларисы не последовало, видимо, она не хотела доставлять ему лишних сожалений. Может, и правильно. Но перед отъездом зашла попрощаться, оставила свой адрес и телефоны, записала себе его номера.

Прошло совсем немного времени, где-то с полгода, и они встретились вновь. На этот раз виновником встречи стал-таки их домашний водитель.  Возвращаясь с дачи, он не справился с управлением на мокрой дороге и разбился.  В машине находились родители Ларисы, они тоже погибли.

Помнится, говорили, что кто-то выскочил из-за поворота к ним на встречную полосу и спровоцировал аварию, а сам удрал. Да разве от этого легче? Лариса какое-то время занималась этим вопросом, но к Александру больше не заходила. Не нарушал ее покой и он, понимал, что не имеет на это морального права. А вскоре она продала родительскую квартиру, чтобы уехать отсюда навсегда. На этот раз они попрощались теплее.

— Саша, обещай, что будешь навещать их могилу, — потребовала Лара. — Я не смогу теперь часто приезжать, — тут только он понял, чем объясняется ее полнота — Лариса ждала ребенка.

— Конечно, — пообещал он. — Можно звонить тебе? — ухватился за подвернувшийся повод к тому, чтобы иногда слышать ее голос, для него даже такая малость была бы праздником.

— Да.

Потом настал день его тридцатишестилетия: гости, впервые приехавшие в его киевскую квартиру родители, суета и заботы. События, завихряясь и уплотняясь в ком, закру­тили, завертели его и на некоторое время отвлекли от тоски по Ларисе. Действительно, пока были живы ее родители, ему казалось, что и она где-то рядом. Это успокаивало, соз­давало иллюзию, что для него еще не все потеряно. А теперь не то.

Но вот его гости разъехались, он снова остался один, и как-то сразу стал замечать, что перешел в категорию старого холостяка и что его упорно сватают. «Досиделся! — досадовал он на себя. — Все считают, что я уже сам жениться не в состоянии». Его обуяла тревога, даже страх, и он стал, как сегодня, чаще заглядываться в зеркало.

Сначала их главный редактор, находящийся в его прямом подчинении (как ему каза­лось — славная и скромная женщина), намекнула, что у нее выросла дочь — чистая кра­савица. Потом эта дочь (действительно, девчонка — что надо!) зачастила к матери на ра­боту. И чем больше Александр ее узнавал, тем больше грустилось ему о чем-то упущен­ном, отошедшем навсегда. Он пытался понять, что же ушло: шанс, который случается раз в жизни; или возраст, в котором кажется, что время вечно, что его просто нет, а есть только странный счет минут, часов, дней?

Вскоре открылась причина его сосущей грусти: он упустил свое поколение. И пре­жде чем это знание возникло в сознании, оно уже томило невозвратностью и потерей без­отчетную душу.

Да, лучшие девчонки его поколения давно замужем. А эти компьютерные дивы, хорошенькие умницы, интеллектуалки с фигурами топ-моделей выросли не для него. Они из другой эпохи.