Найти себя - [85]
Но тут одно за другим стали вносить блюда для трапезы. Чемоданов расстарался на славу – на столе перед нами оказалось пяток здоровенных блюд, преимущественно мясных, и еще пяток поменьше – с солеными грибочками, мочеными яблочками, хрусткими огурчиками, квашеной капусткой – словом, что-то вроде средневековых салатов.
Жаль, не было моей любимой селедки под шубой. Хотя да, тут, по-моему, свекла то ли еще не завезена, то ли не тот овощ, который допускается на царский стол.
На отдельном блюде красовались сладости – изюм, сушеный инжир, чернослив, вяленые полоски дыни и прочее.
– И вовсе они лишние,– ворчал Чемоданов, выставляя перед каждым из нашей троицы пустую тарелку.– Можно и оттеда ложкой черпануть да в рот, яко в старину. А то ишь удумали баловство.
Беседа, после того как я утолил первый голод, проходила строго в одном ключе – любознательный Федор, которому все было интересно, выспрашивал нас с Квентином о том о сем, а мы отвечали.
Вопросы царевича преимущественно адресовались мне, поскольку из шотландца, как я понимаю, царевич выжал что мог раньше, в первые дни его пребывания в должности учителя. Затронули почти все, включая гастрономию.
Правда, о какаве с сахарином разговора не было, врать не стану, но просветил я его изрядно.
На сей раз меня с интересом слушал даже дядька Федора, не упуская ни слова из моих рассказов. При этом Чемоданов иногда спохватывался и выразительным покрякиванием демонстрировал, что сам-то он безоговорочно осуждает и бестолковых немчинов, и суетливых англичан, и чопорных гишпанцев... И вообще ему невдомек, отчего чудной иноземный народец доселе не понял, как правильно надо жить, чтоб по уму да по старине, и не хочет брать пример со святой Руси.
Но слушал внимательно.
Он же первым и спохватился насчет позднего времени, в которое дитятку полагалось видеть уже десятый сон, а он еще и к первому не подступился.
– К завтрему жду,– напомнил мне разрумянившийся Федор, с явной неохотой прощаясь с нами.
Я кивнул, стоя уже у выхода, вежливо поклонился, а распрямляясь, вспомнил про свитки.
– Ежели дозволишь, царевич, небольшой совет, и ежели ты еще не определился с выбором тех, кого хочешь избавить от наказания, то я бы обратил внимание на Захара Ляпунова.
– Да я ентот выбор яко гадание творю,– откровенно поделился со мной Федор.– Свитки все беру и вверх над столом кидаю. Кои свалились, те пущай маются, а кои на столе лежать осталися, тех и жалую.
«Ой как весело и непредсказуемо происходит на Руси процесс помилования!» – восхитился я эдакой непосредственности. Ну что ж, раз тут помилование осуществляется методом тыка, мне же проще, и я еще раз настоятельно посоветовал сделать так, чтобы список с приговором Ляпунову «остался лежать на его столе, а не упал на пол».
– Погоди-погоди, Ляпунов – это из рязанских, кажись,– проявил свою эрудированность Федор.– А он что, из твоих знакомцев?
– Да нет,– пожал я плечами.– Мне и видеть-то его ни разу не доводилось. Просто Ляпуновы хорошо известны в тех краях, вот и посчитал возможным дать совет его простить.
– От плахи? – уточнил Федор.
– От кнута,– поправил я и, увидев, как разочарованно присвистнул Федор, заметил: – То еще страшнее, царевич. Плаха – это смерть, а кнут – оскорбление, и свое унижение мало кто прощает, обида остается на всю жизнь.
– И пускай серчает,– улыбнулся Федор.– Что мне с его обидок?
– Зато и человека, который избавил его от этого унижения, он тоже никогда не забудет. Разве плохо? – осведомился я и не удержался от небольшого комментария: – А ты не задумывался, царевич, что когда ты милуешь убийцу, если список с ним, к несчастью, остался на твоем столе, то тем самым принимаешь участие в дальнейших убийствах, которые он совершит, выйдя на свободу?
– Об том я и вовсе чтой-то...– растерялся Федор.
– Вот и подумай,– предложил я.– А пока – и считай это нашим с тобой первым уроком практической философии, царевич,– запомни, что благодеяния надо не разбрасывать, а распределять, ибо главное не в том, что ты дал, а в том, кому ты дал.– Но для юноши, который только-только перестает быть подростком, желательно сделать учебу более привлекательной, поэтому я сразу сменил тональность и продолжил в ином ключе: – И совсем хорошо, когда это случится так, как ныне. В самый последний миг, когда Ляпунова приведут на площадь и уже станут снимать с него одежду, готовя к казни[73], вдруг откуда ни возьмись появишься ты на белом коне...
– На коне запретил царь-батюшка,– внес коррективу Чемоданов.– Токмо в возке кататься дозволено.
– Хорошо,– не стал спорить я.– Появляется откуда ни возьмись твой возок, останавливается близ места казни, из него выходишь ты и, держа в одной руке указ о помиловании, другой указываешь на Ляпунова и громко говоришь...
Разумеется, расписанный мною в стихах и красках процесс больше напоминал игру, но юный Федор загорелся сразу. Судя по мечтательному выражению его глаз, он уже представил, как оно все будет происходить, как он выйдет да как скажет...
Когда Константину Орешкину, простому учителю истории, предложили спасти Землю, при этом не гарантировав ему личной безопасности – он не смог найти причину для отказа. И перенесся в XIII век, очутившись в теле удельного князя.Теперь его первая задача – добиться, чтобы родственники, правящие в разных городах Рязанского княжества, перестали враждовать друг с другом и задумались о судьбе Отечества. Ведь до сокрушительного удара по славянской цивилизации – битвы при Калке – остается каких-то семь лет...
Принято считать, что события во времена средневековья протекали медленно. Угодившие в XIV век два российских опера такого бы не сказали — дел водоворот, работы хоть отбавляй. Притом работы по специальности: спасение языческих жрецов можно назвать операцией по освобождению заложников, обучение воинов — подготовкой спецназа ОМОНа, взятие неприятельской крепости — захватом воровской малины. Но главное — впереди. Надо придумать, как добиться объединения всей Руси, как организовать решающую битву с Золотой Ордой на полвека раньше положенного и как провести ее по своим правилам.
Едва Константину Орешкину удалось встать во главе Рязанского княжества, как на него пошел войной юный княжич Ингварь. Обвиняя Константина в смерти отца, он согласен даже прибегнуть к помощи извечных врагов – князей Владимиро-Суздальской Руси.В это же время со жрецом Перуна Всеведом связываются Мертвые волхвы, которые ушли на Урал после принятия страной христианства. Волхвы настаивают, чтобы Всевед отправил Константина на север Руси, к волшебному озеру. Это гиблое место зовется Оком Марены – именем славянской богини смерти.
Кем только не приходилось становиться Константину, попавшему в XVI век, в своих странствиях: фряжским князем и купцом с тайным поручением к самому Иоанну Грозному, юродивым Мавродием по прозвищу Вещун и испанским пограничником… Он ринулся в это столетие в погоне за своей любовью, не собираясь менять историю Руси, но так вышло, что судьба подкидывает ему все новые и новые испытания, ввергая в круговорот важнейших событий. И ему приходится убивать и беспомощно повисать на дыбе, хлестать и самому стонать под ударами кнута, рубить врага и получать стрелы в собственную грудь.
Чтобы добиться победы, нужно быть сильным, а еще иметь деньги, а еще… Много чего нужно, чтобы победить, но у наших современников, попавших в XIII век, ничего этого нет, а спасти Русь от орд Батыя все равно надо. Да и не от одних степняков, ведь среди противников есть еще и враг из иного мира.Зато у наших смельчаков на плечах светлые головы, в груди — отважные сердца, и есть вера в себя, которая очень скоро понадобится, когда кое-кто из героев окажется на волосок от смерти.
Как быть, если девушка твоей мечты, случайно встреченная во время невероятного путешествия, так запала в душу, что жизнь без нее невозможна? И что делать, если тебя и ее разделяет не пространство, а само время, ибо она живет в далеком XVI веке?Константин Россошанский – обычный парень, никогда не считавший себя суперменом, сумел решить этот вопрос. Он отправился в погоню за своей призрачной любовью. Опасно? Еще бы! Вот так вот окунуться в клокочущую Русь, где без острой сабли и заряженной пищали можно не дожить до следующего вечера, где потерять голову легче легкого, это даже не авантюра, а настоящее безумие.Но когда ты любишь, ничто другое не имеет значения.
В нашем мире его звали Кирилл Москвитин. В мире Элодриана он стал Кириэлем Сергиусом, Повелителем кошек, магом поневоле и врагом номер один для могущественного Вальгардского королевства, огнем, мечом и магией покорившего эти земли. Его разыскивает зловещий Звездный Орден, а он сам пытается найти свою сотрудницу Веронику, попавшую в другую реальность вместе с ним, и таинственного менестреля де Клерка, человека из XIV века, который по невероятному стечению обстоятельств является его отцом и виновником происходящих в Элодриане событий.
Когда дорогой тебе человек возвращается — это радость, но что приходит после неё? Проблемы. Недопонимание. Слухи. Интриги. Ненависть. Тайны. В общем, новый учебный год не несёт ничего хорошего. Или несёт? 16+.
Содружество попадает под опеку Контролёров, появившихся внезапно и способных справиться с любой угрозой. Так ли это на самом деле? Они хранят свои секреты от всех. Пилот с необычным грузом отправляется в неизвестную галактику. Какова истинная цель и кто затеял глобальные перемены в Содружестве Пяти? Неординарные ситуации, приключения. Поиск решений спасения человечества подталкивает героев отправиться в далёкий космос…
Мне, как министру по делам попаданок, необходимо организовать отбор для короля драконов. Вот только от одного его взгляда сердце начинает биться сильней, а ноги перестают слушаться. Но, во-первых, я профессионал, во-вторых, я лучший организатор и все чувства вне списка. Главное – вновь в него не влюбиться. Жить в чужом мире среди драконов и так тяжело, а лишаться работы из-за бывшего совершенно не хочется. Так что я помогу ему, а затем и свою личную жизнь устрою!
В мальчика Николая, в 1877 год, неизвестным науке способом, попадает цифровой отпечаток человека из 21 века. И даже не один. В процессе передачи на носитель некоторые цифровые данные исчезли. Включающим триггером служат известные поэтические строчки. Какие точно неизвестно (первый том же только)
Рассказ о женщине, попавшей в свое прошлое. Совершенно неожиданно ей предоставилась возможность изменить свою жизнь, встретившись с юной матерью. Возможно ли обмануть судьбу? Ностальгические нотки по советской действительности.
Наш современник, военный хирург, инвалид, волей судьбы попадает в свое мальчишеское тело ровно на пятьдесят лет назад. И он вынужден, чтобы не оказаться в психиатрической больнице, продолжать жизнь обычного пятнадцатилетнего мальчишки в 1964 году. Неравнодушный к тому, что станет с его страной, он принимает решение сделать все, что в его силах, чтобы история Советского Союза пошла по другому пути. Он понимает, что для этого он должен стать человеком, влияющим на принятие решений. И он сможет им стать.
Завершив свой жизненный путь в веке двадцать первом, пройдя сквозь боль, смерть и перерождение, наш современник обрел в новой жизни то, что желал больше всего. К чему стремился душой, о чем страдал сердцем, тянулся и тосковал… И пусть за окном ныне грозный и жестокий шестнадцатый век, где Русь только-только выкарабкалась из ямы долгой феодальной раздробленности и мир вокруг полон тревог и лишений. Пусть! Зато теперь у него есть настоящая семья, где его любят. А еще заботливый отец начал допускать своего наследника к семейному делу – тому самому, которым их род занимается вот уже почти шесть сотен лет.
Мало закатить камень на вершину горы. Нужно еще постараться, чтобы твой труд не пропал даром! Наш современник, волей случая сменивший век двадцать первый на девятнадцатый и ставший молодым, родовитым и… практически нищим князем, вдобавок последним в своем роду, окончательно принял новое имя и жизнь. Начав все с чистого листа, всего за семь лет достиг вершин общества, признания и успеха. Удача сопутствует князю Агреневу, но будет ли так всегда?.. Покатится ли его «камешек» легко по склону, побуждая к движению сначала камешки поменьше, а затем и большие валуны, и превратится ли его бег в неудержимую лавину? Или он остановится перед непреодолимым препятствием и станет еще одним памятником тщетности сует?
Московская Русь шестнадцатого века… Смутное и тяжелое время. С юга рубежи молодой державы постоянно пробовало на прочность Крымское ханство, с запада – королевство Шведское и Великое княжество Литовское, по стране время от времени прокатывались эпидемии и неурожаи, да и иных невзгод хватало. Кровь людская лилась что водица!.. Однако нашему современнику по имени Виктор, волей случая оказавшемуся в прошлом, можно сказать, крупно повезло, потому как в новой жизни семья ему досталась хорошая. Большая, крепкая, дружная! Семья великого государя, царя и великого князя всея Руси Иоанна Васильевича, за живость характера и исключительное миролюбие прозванного Грозным…