— Все настолько запутанно, — вздохнув, произнес инспектор, что мне не верится, будет ли у нас возможность заставить любо жюри присяжных поверить в это. Кроме того, есть главный констебль. Могу поспорить на все, что угодно, что вы как и он уже плюнули на это дело. Он по-прежнему скажет, что мы НЕ ДОКАЖЕМ, что это не было самоубийством, и, наверное, будет лучше оставить все как есть.
Он и так свирепеет как цепной пес, что из-за нас арестовано трое людей, и арестованы они кое-как, и если тут я еще явлюсь с новой историей о гемо… как там бишь она называется… то у него случится пятьдесят тысяч судорог. Послушайте, милорд, если мы будем выступать в качестве обвинителя, не думаете ли вы, что наша надежда на правильный вердикт окажется в Гадесе[90]?
— Скажу вам одно, — проговорила Гарриэт. — Миссис Велдон в последнюю ночь согласилась танцевать с Антуаном, и Генри это сразу не понравилось. Если вы теперь отпустите на свободу Генри Велдона и Моркама, то во сколько вы оцените эти две жизни — Антуана и миссис Велдон?
Наступила тишина, после чего инспектор покинул их.
— Ну! — наконец сказала Гарриэт.
— Ну, — в тон ей отозвался Уимси, — ну не ужасный ли горький, кровавый, проклятый фарс?! Старая дура, которая хочет молодого любовника, и молодой дурак, который хочет империю. У одного перерезано горло, трое кандидатов на виселицу, 130 000 фунтов вакантны для следующего человека, которому нравится продавать свое тело и душу. Боже! Какая шутка! У Короля Смерти огромные ослиные уши.
Он поднялся.
— Давайте уедем от всего этого, — сказал он. — Упакуйте ваши вещи, оставьте на всякий случай ваш адрес полиции и поедем в Город. Я сыт по горло.
— Да, поедем. В меня вселяет ужас предстоящая встреча с миссис Велдон. Я не хочу видеть Антуана! Все это безобразно и отвратительно. Поедем домой.
— Правильно! Поедем домой. Поужинаем, на Пикадилли и… К черту все это! — свирепым тоном произнес Уимси. — Я всегда ненавидел водные курорты!
