Найти человека - [26]

Стала я взвешивать все «за» и «против»: имя сестры неизвестно, да и в том, что Николай был с ней вместе в детском доме, он тоже далеко не уверен. Трудно ожидать, что сестра может отозваться. Но почему же Николай ищет только сестру? Очевидно, он считает, что его мать погибла в концлагере. Вот тут и начинаются мои сомнения: а вдруг мать все-таки уцелела? Если так, тогда она не могла его не искать. Но не могла и найти его, ведь фамилия Белоконь вымышленная (я допускаю, что она была дана мальчику потому, что он твердил о каком-то коне). Бесспорно одно: если мать жива, то по описанию сцены с гитлеровцами она тотчас узнает сына. Эта мысль сразу перевесила чашу весов, и письмо Николая Белоконь перешло из «папки сомнений» на очередь в передачу.

Червь сомнения заставил меня читать и перечитывать и такое письмо:

«…Я, Тургатикова Светлана Степановна, родилась в 1936 году. Документы у меня восстановлены. Помню такой случай: это было в деревне Ново-Шмаково, мы пошли всей группой летом купаться с воспитательницей. На другой стороне реки стоял какой-то мужчина, воспитательница подняла меня под мышки и показала ему, он ей что-то кричал и махал руками. Я у нее спросила, кто он такой и зачем именно меня она показала ему, она улыбнулась и сказала: «Так просто». С тех пор меня все время тянуло на то место, где она меня поднимала; нас положат после обеда спать, а я в окно выскочу и бегу к реке, сяду и все время смотрю и плачу. Помню смутно, кто-то мне писал письма, какой-то мужчина или парень, мне читала их та воспитательница, которая показывала меня мужчине… В детстве я часто думала о родителях и часто во сне их видела, и даже сейчас нет-нет да и увижу… Теперь я ни одну передачу не пропускаю, все слушаю, не назовете ли мою фамилию…»

Здесь опять воспоминаний до детского дома, то есть о жизни с родными, никаких нет. Врезавшаяся в память девочки картина у реки едва ли куда-нибудь поведет. Верней всего, что тот мужчина, махавший рукой, никакого отношения к девочке не имел, просто увидал знакомую воспитательницу. А вдруг он был отцом девочки или старшим братом? Представим себе на мгновенье — отец приехал с фронта на один день, хотел видеть дочку, но боялся сильно растревожить ее и договорился с воспитательницей, что посмотрит на девочку издали, во время купания детей. Нет, сомнительная догадка, не стал бы отец, приехавший с фронта, смотреть на дочку издали. Но ведь какой-то мужчина еще и писал письма девочке, и читала их та же самая воспитательница. Если мужчина на берегу и тот, кто писал письма, — одно и то же лицо и если он сам услышит по радио мой рассказ, тогда все объяснится. Но столько «если», столько шатких предположений…

Пометка на конверте долго не меняется. Но в конце концов мои догадки уступают место здравому смыслу, и я все-таки решаюсь отказаться от поиска.

Конечно, идеально было бы читать по радио все письма, но это немыслимо, — тогда бы радиовещание превратилось в центральную розыскную организацию. Волей-неволей отбор необходим, как он подчас ни труден.

Многие пишут: «Понимаю, что надежды мало, но все-таки она теплится».

«Мои детские воспоминания — самая последняя искра надежды».

Последняя искра… Каково погасить ее? Ведь у Данте «Оставь надежду всяк сюда входящий» написано над вратами ада.

МОИ ДОБРЫЕ ЗНАКОМЫЕ

Сколько здесь людей живет вокруг,

Вот она, поэзия, мой друг,

Незвал

Есть такое выражение «круг знакомых». За последние три с половиной года круг моих знакомых расширился необычайно. Хотя многих из них я никогда не видела и не увижу, я с первой заочной встречи узнала о них больше, чем о некоторых людях, с которыми вижусь часто. И как не узнать, если в своих письмах-исповедях они рассказывают о себе так доверительно и подробно. Поистине они становятся моими добрыми знакомыми, потому что в своей откровенности они, незаметно для себя, раскрываются с самых добрых сторон.

В одной из передач я привела слова молодых супругов:

«Мы с мужем оба детдомовцы, никаких родственников ни у него, ни у меня. А будь родные, мы бы к ним в отпуск поехали, по хозяйству помогли».

Никак я не могла думать, что эти несколько слов вызовут такую пылкую реакцию, — пошли письма из самых разных мест: из Москвы, Ставропольского края, Оренбурга, Витебска.

«…Молодые муж и жена, воспитанники детдома, оба не имеют родителей, а может быть и никаких родственников, и им некуда поехать в отпуск. Я прошу, передайте им, пусть приезжают к нам в Алма-Ату, мы живем двое с мужем, уже на пенсии, у нас много ягод, так что хорошо отдохнут, познакомятся с городом.

Город у нас очень хороший, веселый, весь утопает в зелени..

Полоховы Мария Ивановна и Павел Игнатьевич».

Так говорится в одном письме. А в другом: «. Вы передавали желание одной молодой четы иметь «родных». Прошу вас дать им мой адрес. Я — пенсионерка. Получаю девяносто три рубля. У меня однокомнатная отдельная квартира. Мне от них ничего, кроме дружеского отношения, не нужно.

Москва А. Окунева»

Две сестры зовут к себе:

«Мы не имеем ни детей, ни внуков. Недавно сестра потеряла мужа и безутешна. Зима. Мы одни со своим горем. В квартире пусто. Пожалуйста, мое письмо пошлите «воображаемым» внукам. Может быть, образуется знакомство будущее и хорошее.