Найди меня - [5]

Пряча руки в карманах своей замшевой куртки, Джар отвел взгляд в сторону. Ему тоже хотелось закурить, но он пытался бросить. В который раз! Роза никогда не курила. Он вышел на улицу, чтобы составить Карлу компанию, дать ему понять, что его утреннее смятение и раздраженность развеялись. А заодно и увильнуть от совещания в одиннадцать часов.

– У меня есть на примете человек, способный тебе помочь, – продолжал Карл. – Психотерапевт. Консультирует людей, переживших тяжелую утрату.

– Тебя снова потянуло к могилам? – спросил Джар, припоминая Карлу его недавний печальный опыт «знакомства на похоронах». Движимый идеей о том, что на похоронах выделяются феромоны («полна страсть горя и полно горе страсти»), Карл побывал, иногда даже без приглашения, на множестве поминок в надежде найти там свою любовь – не обязательно вдову, а просто какую-нибудь смятенную, но соблазнительную особу в трауре.

– Она классная. Я бы с ней замутил, – признался Карл.

Джар бросил на друга удивленный взгляд.

– Да нет, ничего не вышло. Она всего лишь помогла мне с одной статьей.

– О «Тиндере»?

– Меня заинтересовали последние психологические исследования – о благотворном воздействии музыки в приемных психиатров. Под звуки старого, традиционного джангла люди могут расслабиться и разоткровенничаться гораздо больше.

– Или выпрыгнуть из окна, что более вероятно. – Джар взял паузу. А потом отнял у друга сигарету и глубоко затянулся. – Дело в том, что сегодня утром я уверился больше, чем когда-либо, что Роза жива.

– Но это была не она, ведь так?

– Может быть, и она. В том то и дело.

Какое-то время приятели стояли молча, глядя на дождь. «Надежда – вещь очень личная и очень хрупкая, легко убиваемая другими», – думал Джар, снова забирая у Карла сигарету и делая затяжку. Он не винил друга за скептицизм – он у него был в крови. Приятели уже собирались вернуться в офис, когда взгляд Джара привлекло движение: у окна в «Старбаксе» через дорогу садился высокий человек. Черный пиджак от «Норт фейс», приподнятый воротник, обычные каштановые волосы, невыразительные черты лица. Вполне себе заурядный тип. Если не считать того, что Джар его видел уже в третий раз за два дня.

– Ты узнаешь этого человека? – спросил он Карла, кивая на «Старбакс».

– Не могу сказать.

– Ручаюсь, он был прошлой ночью в пабе. И в моем автобусе вчера.

– За тобою опять следят?

Джара последнее время не покидало ощущение, будто за ним наблюдают. Он уже говорил об этом Карлу. И сейчас лишь кивал в притворном согласии: друг, наверное, опять поднимет его на смех. Так и есть. Карл ухмыльнулся:

– Дружище, а тебе известно, что каждый третий человек страдает паранойей?

– Всего то? А двое других?

– А двое других за ним наблюдают.

Джар пытался выдавить улыбку, чтобы показать Карлу, что с ним все в порядке – просто разыгралось воображение. Но у него не получалось.

– Знаешь, когда я увидал ее сегодня на эскалаторе, у меня возникло такое странное чувство… – Он замолчал, косясь на человека в черном пиджаке. – Ну, в общем… Розы здесь нет, Карл, но она существует. И она ищет путь, как вернуться назад.

4

Кембридж, осенний триместр 2011 г.

Вот уже две недели, как я приехала сюда. И, как никогда, скучаю по отцу. Я думала, что смена обстановки, новые впечатления помогут мне справиться с горем. Но этого не случилось. И даже туман «Недели первокурсников» не может застить мою подавленность. Мы составляли с отцом славный дуэт – как соль и перец, как Моркомб и Уайз (его любимое шоу). Такой близостью с отцом, что была у меня, не может похвастаться ни один из моих друзей. Две жизни, сплетенные вместе судьбой… Да, мы были с ним очень близки!

Как же я разозлилась в «Пикреле»[3]прошлой ночью, когда ребята начали говорить гадости про своих родителей. А потом одна девушка из общежития, живущая в соседней комнате и тоже изучающая английский, – эта вечно сонная Джоси из Джерси – накинулась на меня с расспросами. Естественно, настроение переменилось, когда я всё разъяснила. Ритм пьяного угара паба сбился; никто не знал, что мне сказать и куда отвести глаза. На какой-то миг я словно бы увидела себя сверху и задалась вопросом: а так ли отец видит все в эти дни?

Каких-то пять минут назад – до того, как я пробудилась от солнечного света, сочащегося сквозь тонкие общежитские занавески, – отец был все еще жив. И мы ездили с ним на ланч в Гранчестер[4]. Я намеревалась рассказать отцу освоих первых неделях в колледже, о клубах, в которые я вступила, о людях, с которыми познакомилась. А затем я вспомнила.

Отец часто мне рассказывал о Кембридже. Но приезжали мы сюда вместе только раз – летом, за неделю до его кончины (мне до сих пор не по себе писать такие слова). В тот день он был, как и всегда, неугомонный. Отец обладал невероятной охотой до жизни и быстрым, энергичным умом. Будь у него возможность, он объехал бы со мной весь Кембридж на своем складном велосипеде (на котором он ездил на работу). Или обежал бы его трусцой (физическое состояние отца позволяло ему заниматься горным бегом). Но вместо этого мы прогуливались с ним бодрым шагом, и я очень старалась не отставать от отца.