Найди меня, любимый - [127]

— Добро пожаловать, дорогие! Вы, должно быть, устали. Отдохните с дороги, сейчас принесут еду.

— Как Артемис? — спросил Валентин.

— Наши страхи были напрасными, — улыбнулась тетка. — Она оказалась крепче, чем мы предполагали. Каждый день взяла за правило гулять и не делала исключений ни для какой погоды. Хотя теперь, когда ее время уже так близко, ей нелегко даются эти прогулки. Сэр Роджер места себе не находит. Еще не видела, чтобы мужчина так волновался. Хотя его можно понять… Первенец все-таки, будущий хозяин Пенморли. Такое важное событие!

Валентин взглянул на Квинту, но так и не смог понять, смеется она или говорит серьезно.

— Ну вот, пока ужин готовится, можете перекусить хлебом и сыром. Хлеб свежий, испекли только сегодня утром.

— Я не могу остаться до ужина, — сказал Валентин и, взяв тетку под руку, отвел в сторону.

Лили была удивлена тем, что им придется так скоро уехать из Равиндзары. Она боялась признаться себе, что устала; зябко поежилась и подошла поближе к огню, словно хотела унести с собой немного его тепла.

Когда Квинта предложила Лили помыться перед ужином, та, решив, что времени у нее немного, быстро вымылась и переоделась. Но когда она вернулась в зал, то узнала, что Валентин уехал в Пенморли-Холл. Она расстроилась.

Однако Лили, к счастью, не дали грустить. Тристрам и Дульси задавали бесконечные вопросы об острове и о самом путешествии. О первой половине плавания рассказывать было легко. Когда Лили заговорила об острове, теплый ветерок, казалось, наполнил комнату. Словно наяву вставали картины бухты, лесного озера, пальмы, пещеры.

Лили рассказывала, и все, кто в это время был в доме, включая прислугу, собрались й зале, чтобы послушать о далекой земле. Потом, с трудом сдерживая слезы, она поведала о юном испанце, погибшем, спасая ей жизнь. Дульси вскрикнула, когда было произнесено имя Чоко. Кое-кто из служанок ахнул. Колпачок, что-то бормоча, залез под стол. Потом старшая сестра вкратце рассказала, как им с Валентином удалось спастись в пещере. А потом сразу перешла к тому моменту, когда на горизонте появился «Мадригал». При этом щеки ее предательски пылали.

К счастью, Тристрам засыпал ее вопросами о подводном проходе в пещеру. Однако когда Лили поймала взгляд Квинты, то покраснела вновь. Слишком уж пристально смотрела на нее тетка Валентина. Лили спас Саймон. Он отвлек своим рассказом старую женщину: с радостью сообщил, что получил настоящее боевое крещение, участвовал в сражении и даже был ранен. Впрочем, когда он задрал рукав рубашки, чтобы показать шрам, Квинта неодобрительно покачала головой.

— После того как я был ранен, — продолжал Саймон, — мне пришлось покинуть остров, ибо я уже не мог быть полезен нашему капитану. Но я сделал это против своего желания. Ведь на острове оставалась Лили. Я знал, что она в опасности, но был бессилен ей помочь. Мы почти доплыли до корабля, когда увидели, что испанцы взяли, в плен Валентина. Лили уже была у них в руках. Я думал, Мустафа прыгнет за борт. Но он дал капитану слово, что ничего не будет предпринимать. На Мустафу было больно смотреть. Ведь он от Валентина ни на шаг не отходил. А тут даже помочь не мог. Первому помощнику тоже был дан приказ. Я был поражен, когда он велел сниматься с якоря и бежать. Я не мог поверить, что мы оставляем Валентина и Лили испанцам. Но за нами в погоню пустились три галиона, и, если бы мы поступили иначе, мы бы погибли все. Мы поплыли прочь от острова, затем вошли в узкий пролив между двумя другими островами. Испанцы нагоняли нас. Мне казалось, что вот-вот все будет кончено. — Глаза Саймона горели от возбуждения. — Затем, обогнув один из островов, мы оказались в бухте, где нас уже поджидали три английских корабля. Никогда я еще так не радовался, увидев святого Георгия! Представляю, каково было испанцам, когда они поняли, что их заманили в ловушку!

— Удивительно, однако, как это там оказались английские корабли. Вот уж случайность так случайность! — заметил Кто-то из слуг.

— Не было никакой случайности. Наш капитан все так задумал с самого начала.

— Да уж, хозяин у нас не промах. Я всегда говорил, что он молодец.

— А после англичане открыли огонь по испанцам, — продолжал Саймон. — Мачты у них так и трещали! Мы палили и палили, не давали им даже развернуться. Когда дым рассеялся, они пустились наутек. Мы — следом.

Лили улыбнулась, вспоминая, как она обрадовалась, когда увидела английское судно. Она помнила, как махал ей Саймон из лодки. Если бы не Мустафа, юноша наверняка свалился бы за борт.

Она помнила, как хитро улыбался Валентин. Поняла, что появление корабля его не удивило. Поразило Лили то, что главный испанский галион был той самой «Утренней звездой», капитан которой десять лет назад потопил корабль отца. Кажется, история повторялась, но на этот раз победителем вышел не испанец.

Помнила Лили и странное выражение глаз Валентина, слушавшего рассказ Саймона о том, как дон Педро де Вилласандро вдруг сдался. Она готова была поклясться, что видела в глазах любимого жалость. Он понимал, что дон Педро потерял самое дорогое в своей жизни и сражаться больше было не за что. Что такое по сравнению с потерей единственного сына слава, доставшаяся другому, или уязвленная гордость? После таких потерь человеку не за что больше бороться.