Найди меня, любимый - [126]

Елизавета кивнула, встала и подошла к окну.

— До этого самого момента я отказывалась верить в то, о чем вы сообщали моему первому министру, — с горечью проговорила королева, очевидно, вспоминая других близких людей, которым она верила и которые предали ее.

На фоне большого окна Елизавета вдруг показалась молодому человеку маленькой и хрупкой женщиной, уставшей от тяжкой ноши. Много лет он привык воспринимать ее как символ империи, видеть ее гордой и дерзкой, слышать ее смех и остроумные замечания. Все это заставляло забыть о возрасте королевы. Теперь перед ним была стареющая женщина. Под толстым слоем пудры скрывались морщины, а густо нарумяненные щеки все равно не воссоздавали румянец юности. Вместо царственной особы он увидел женщину, уставшую от увиливаний, многочисленных уловок и хитростей, от предательства близких и гибели друзей. Перед ним была всего лишь женщина, стоявшая на пороге старости и не желавшая больше править.

— Я думаю, сэр Раймонд собирается сейчас на маскарад в Риверхасте, так что, поскольку оба наших заговорщика будут там, мы могли бы взять под стражу сразу обоих. Если же Уолчемпса там не будет, мы сможем…

— Не сметь больше упоминать при мне эти имена! — дрожащим от гнева голосом произнесла Елизавета и вышла из комнаты в большой зал. Оттуда еще долго были слышны недовольный голос Елизаветы и испуганный шепот придворных, попавших ПОд горячую руку.

— Пойдемте, я дам вам коня, — предложил лорд Берли, — И охрану, конечно.

— Мне понадобятся три лошади, милорд. Мустафа, мой верный слуга, ни за что не согласится оставить меня, и мой племянник Саймон тоже захочет отправиться в Риверхаст.

— Конечно, — согласился Сесил. — А как насчет госпожи Кристиан? Она ведь тоже в Лондоне?

— Нет, — со вздохом ответил Валентин. — Она в Равиндзаре.

— У вас в Корнуолле? Что ж, это мудрое решение. А теперь расскажите мне, пожалуйста, как вам удалось спастись из ловушки, которую приготовил для вас дон Педро. У меня есть сведения, что благородный де Вилласандро, отбыл из Мадрида через пару дней после вашего отплытия из Лондона. Были слухи, что он собирался избавить мир от дерзкого англичанина по прозвищу Эль Тигре. Это, случайно, не мой добрый знакомый?

Лили Кристиан стояла в гостиной у окна и смотрела на море. Вот-вот на горизонте должны были появиться паруса «Мадригала». Валентин обещал вернуться в Равинздару сегодня.

Сколько дней прошло с тех пор, как они приблизились к берегам Англии! Нетерпение Валентина росло с каждой минутой. Корабль еще не вошел в порт, а он уже приказал спустить па воду шлюпку. Расстояние до берега было не очень большим, но зато обломки скал, острые камни, коварные течения и высокая волна требовали от гребцов высокого мастерства. Команде «Мадригала» к этим трудностям было не привыкать. Справившись с опасным течением, готовым подхватить лодку и бросить на скалы, матросы привели шлюпку в небольшую бухту, за которой начинались владения Валентина — его обожаемая Равиндзара.

День клонился к вечеру, когда путешественники достигли имения. В зале горели свечи, слышались веселые голоса и смех. От запаха еды потекли слюнки. Квинта трудилась над украшением торта в виде корабля из сахарной помадки с марципановыми фигурками матросов и зверей.

Двое детей и обезьянка сидели рядком на скамейке и наблюдали за продвижением ее работы.

— Итак, Тристрам, тебе поручается укрепить флаг на мачте «Мадригала», — торжественно произнесла Квинта, протягивая мальчику три белых сахарных флажка со сделанными клюквенным соком крестами. — Осторожно, дорогой, они очень хрупкие. Если ты сломаешь один из них, так и быть, разрешаю тебе его съесть, но лучше все же сделать это после ужина.

— Не волнуйтесь, тетя Квинта, — заверил Тристрам и принялся за дело, высунув от усердия язык.

— Когда я могу переодеться? — подала голос Дульси. — И еще: что случилось с изюмом, который был здесь минуту назад? И слова тоже пропали! Ты съел изюм, Тристрам?

— Я?

— Колпачок, это ты! — негодующе воскликнула девочка — обезьянка тут же юркнула под стол.

— Отлично, Тристрам, — похвалила мальчика Квинта. — А теперь, моя малышка, тебе предоставляется право установить фигуру сирены.

Дульси захлопала в ладоши и принялась прикреплять густым сахарным сиропом маленькую фигурку морской девы из марципана, осыпанную сахаром с корицей и ореховой крошкой.

Сонный Раф приоткрыл один глаз, вскочил и с громким лаем кинулся встречать гостей.

— Лили!

— Валентин!

— Саймон!

Три голоса слились в один. Раф прыгал от радости и вилял хвостом с такой неуемной силой, что стол закачался и одна из фигурок чуть было не упала на пол.

Валентин подхватил Дульси на руки и крепко обнял, а девочка поцеловала его в заросшую щеку. Тристрам вначале вел себя более сдержанно, но вскоре дал волю чувствам и бросился обнимать сестру.

— Ты вырос на целый фут! — воскликнула Лили, с восхищением глядя на брата.

— Я так скучал по тебе, Лили, — признался братишка. — Ты мне расскажешь про остров? Он все такой же, как был?

Квинта наблюдала за сиеной. Но когда она встретилась взглядом с Валентином, то поняла, что все не так хорошо, как им обоим хотелось бы.