Найденный мир - [14]

Но лучше всего общее настроение передал сам Злобин. Он сказал:

– Ой!

…В течение следующих двух дней казалось, что дохлый птероящер останется единственной добычей экспедиции. «Манджур» двигался на юго-запад в виду берега Земли Толля, но берег этот оставался непригоден для высадки. Грозные темные утесы, засиженные чайками-ихтиорнисами, сменялись рифами и устричными банками, уходившими далеко в море, оттесняя канонерку в открытые воды.

Жертву злобинского кулака пришлось вскрывать прямо на палубе: затащить ее в кают-компанию, не переломав вконец крылья, не удалось бы. Профессор Никольский пребывал в восторженном ошалении и держался только на проедающем кружку чае. Он порывался заспиртовать птеродактиля если не целиком, то частями, но непременно всего, и только нужда экономить формалин не позволила ему исполнить эту мечту. Ограничились тем, что сохранили голову, враждебно взиравшую на ученых из-за толстого стекла, образцы перепонок и волосатой шкуры и кое-как, после долгого спора с корабельным ревизором Бутлеровым, выварили скелет. Для этого пришлось устанавливать котел на палубе: затея, приводившая моряков в ужас и ярость. От любых описанных палеонтологами видов ящер отличался – достаточно, чтобы выделить его самое малое в отдельный род. С легкой матросской руки птероящеров стали называть певучими бесами, а Никольский педантично именовал их на латыни – сордесами.

Птероящеры появлялись в небе над кораблем еще не раз, однако были они, кажется, менее распространены, чем ихтиорнисы. Понаблюдав за их повадками, Обручев понял почему: доисторические звероптицы, как современные бакланы и гагары, могли с лету нырять за добычей, порою погружаясь довольно глубоко. Для сордесов такой способ рыбалки был закрыт – намочив перепонки крыльев, они не смогли бы взлететь. Поэтому они кормились иначе: выхватывая на лету клювом добычу из верхних слоев воды, или же вовсе паслись, наподобие аистов, на рифах в часы отлива.

Но на третий день после того, как «Манджур» оставил за кормой жерло пролива между материком и Землей Толля, в четвертом часу пополудни, канонерка обогнула зловещий рифовый массив, и стоявшим в тот момент на палубе открылось зрелище столь же прекрасное, сколь поразительное.

Словно вселенский кулинар приложил к скалам формочку для печенья – глубоко в берег врезался залив идеально круглой формы, будто очерченный циркулем. Дальний берег его терялся во влажной мгле, обычной для здешних мест, невзирая на постоянно дующий с океана ветер: все участники экспедиции успели заметить эту особенность климата Нового мира. Однако над полосой мглы виднелись поросшие лесом невысокие горы. В центре круга из зеркально-гладкой синей воды поднимался небольшой островок, скалистый и голый; над ним кружились сордесы. С океаном залив соединял неширокий – не более полумили – проход, где сегмент круга оказался срезанным, рассеченный вдобавок торчащими из воды скалами посредине.

– Что за диво! – проговорил Злобин. В последние дни старший лейтенант взял манеру почти все свободное время проводить на палубе: то ли надеялся приманить и приручить сордеса силой молитвы, то ли… но тут Обручеву фантазия отказывала.

– Кальдера, – пояснил геолог. – Кратер древнего вулкана, сточенный до самой земли. Островок в центре – это, вероятно, центральный пик, оставшийся после обрушения конуса.

– Так вы говорите, богаты ископаемыми? – повторил Колчак, окидывая взглядом спокойные воды залива, уже окрещенного Зеркальным.

– Обыкновенно, – уточнил Обручев. – Сказать точнее я не могу, не высаживаясь на берег. Что давно следовало бы сделать. По крайней мере, предварительную геологическую съемку побережья необходимо произвести.

– Из этого залива получился бы отличный порт, – не вполне последовательно заметил капитан. – Может быть, недостаточно глубоководный… хотя даже правый рукав пролива вполне проходим для судов первого ранга, левый же мы так и не смогли промерить.

Геолог промолчал.

– Я намереваюсь рискнуть, – пояснил Колчак. – Задержаться здесь на неделю или на десять дней. Не просто набрать геологических образцов и провести съемку местности, а разбить лагерь на берегу и заложить символическое поселение. Первый русский поселок в Новом Свете. Возможно даже, оставить небольшую часть команды вместе с вами, господа ученые, в Зеркальном, и на «Манджуре» пройти вдоль берега, чтобы затем, вернувшись, двинуться напрямую через океан к Разлому и дальше в Россию. Сейчас мы находимся чуть южнее Петропавловска-Камчатского, но невозможно сказать, насколько далеко простирается к югу эта цепь островов и сколько времени отнимет у нас океанское плавание в низких широтах.

– Петропавловска? – эхом откликнулся Обручев, с некоторым недоверием оглядывая берег. Издалека невозможно было без подзорной трубы различить отдельные деревья в невысоком густом лесу, но для начала северной весны Земля Толля выглядела подозрительно зеленой и цветущей.

– Только не говорите, будто вы не заметили, что климат в здешних местах существенно теплей, чем в тех же широтах Старого Света… – Колчак запнулся. – Старого Нового Света. Американскому континенту придется подыскивать другое имя. Короче говоря, мы находимся на широте Британской Колумбии, и я каждое утро ожидаю, что пойдет снег.