Навстречу неизведанному - [50]

Летом 1741 года Д. Лаптев сделал последнюю попытку пройти морем к Камчатке. В этот год было весьма теплое и раннее лето, но это не способствовало успеху.

Несколько раз подходили моряки к конечному пункту прошлогодней экспедиции — Баранову Камню и каждый раз должны были отступать. Пробиться через густые многолетние льды не было никакой возможности. Начальник отряда созвал консилиум, который, констатировав, что «за вышеобъявленными препятствиями пройтить на Камчатку невозможно», решил возвратиться в реку Колыму «и впредь на оное море ботом не выходить» [208]. Морскую экспедицию теперь следовало считать законченной.

27 октября 1741 года после трехлетних неудачных попыток пройти морем к Камчатке Д. Лаптев, взяв сорок человек команды, покинул Нижне-Колымск и на 45 нартах собак отправился в Анадырский острог. Перед отъездом в Анадырск пришлось много поработать над картой исследованных мест. В начале сентября 1741 года ее повез в Петербург штурман Михаил Яковлевич Щербинин. Этот верный спутник Дмитрия Яковлевича Лаптева, выполнявший наиболее ответственные и трудные задания, уже давно болел — сказались годы северных странствий. Учитывая это, Д. Лаптев послал его с надеждой на скорейшее выздоровление, но Щербинин доехал только до Иркутска, где 1 июня 1742 года скончался.[209]

Во время пребывания в Анадырском остроге отряд Д. Лаптева произвел обширные географические съемки. Зимой 1742 года был описан берег моря от Анадырска до реки Пенжины. а за два летних месяца Д. Лаптев сделал опись реки Анадыри до ее устья. Этой работой завершилась деятельность отряда. 27 марта 1743 года Д. Лаптев направил в Адмиралтейств-коллегию донесение, в котором сообщал, что, идя по реке Анадырь, опись вел до Охотского моря и таким образом географическая съемка соединена с описью капитан-командора Беринга, сделаны исправные карты и только Чукотский мыс показан по опросным ведомостям. [210]

В конце ноября Д. Лаптев выехал в Нижне-Колымск, затем в Якутск, куда прибыл 5 марта 1743 года. В Якутске встретился с капитаном А. И. Чириковым, которого не видел более пяти лет. Друзьям было о чем поговорить, ведь их странствия по морям и далеким окраинам Сибири являлись яркими страницами их жизни.

В декабре того же года Д. Лаптев был уже в Петербурге.

Карты, составленные Д. Лаптевым и его помощниками по результатам походов и плаваний у берегов Азии в 1738 и 1742 годах, отличались большой точностью, несмотря на несовершенство тогдашних инструментов и методов. Известный исследователь Севера Ф. П. Врангель, путешествовавший через 80 лет по местам, посещенным Д. Лаптевым, отметил, что его (Врангеля) географические определения, производившиеся более совершенными инструментами, были точнее определений Д. Лаптева только на 1–4 минуты.

Подвиг штурмана

5 декабря 1741 года начался беспримерный по трудности и по значению поход штурмана Семена Ивановича Челюскина к самому северному мысу Таймырского полуострова. В первый день Челюскин записал в походном журнале: «Погода чистая и сияние солнца. Сего дня пополудни в первом часу поехал из города Мангазейска на собаках на пяти нартах на реку Хатангу и того же числа переехал тридцать верст. Утра пополуночи в девятом часу приехал к реке Акутихи, где за худостью собак остановился». [211]

Ему предстояло проехать более 2000 километров. Основной опорной базой являлось Хатангское зимовье, располагалось оно в устье маленькой реки Блудной, правого притока Хатанги, близ реки Попигай, и поэтому его часто называют Попигайское зимовье.

В этот далекий путь с ним отправились солдаты Константин Хорошев, Антон Фофанов, Андрей Прахов и служилый Александр Горохов.

Проехав около 100 километров, Челюскин только на третий день ночевал в Токуревом зимовье. Оставив там собак, на девяти оленьих упряжках выехали далее.

На седьмой день пути Челюскин прибыл в зимовье Качковское. За все это время оленей не удалось сменить, и они падали от усталости.

Солдат Хорошев выехал вперед искать кочующее население, чтобы раздобыть оленей. Не дождавшись его возвращения, Челюскин выехал на тех же оленях и на третий день прибыл в зимовье на реке Дудинке.

По договоренности с властями здесь он должен был получить новые упряжки оленей или собак и продовольствие. Но в условленном месте никого не было, обоз с грузами почему-то не прибыл. Скоро приехали солдат Хорошев и служилый Сотников. Они сообщили, что в этом году местное население голодает, оленей и собак у них мало и все уехали на реки и озера ловить рыбу, поэтому набрать нужное количество собак и вывезти заготовленное на реке Пясине продовольствие невозможно. Что делать? Дальше ехать на оленях было опасно. Начинались места, где для них не было корма. Челюскин вторично послал Хорошева и Сотникова искать местных жителей, чтобы организовать подвоз продовольствия и закупку собак. Пришлось ждать. 22 декабря енисейский промышленник Задланов привез часть требуемого провианта: муки ржаной — 6 пудов, крупы овсяной — 15 фунтов и соли — 6 фунтов. Посланные за собаками еще не возвращались.

Свой путевой журнал Челюскин заполнял ежедневно и 5 января 1742 года записал: «Погода чистая и видно было солнце часа на два около пополудни. В ночи было сияние звезд и сияние луны».