Навсегда твой - [4]

Эни вздохнула. Профессор Дамблдор много значил для Минервы, но и для неё самой не меньше. Когда он покинул этот мир, Эни долго переживала, но ради мужа попыталась справиться с этим.

— Садитесь, Минерва, пожалуйста. Мне столько всего нужно рассказать Вам и расспросить не меньше, — сказала она.

Профессор МакГонагалл прикрыла дверь и устроилась на одном из стульев, Эни продолжила,

— Этот дом действительно очень похож на тот, что Вы видели на картине. Мне подарил его муж.

— Ты замужем?

Профессор удивилась. Эни всегда предпочитала одиночество — этот мальчишка прочно засел в её маленьком сердце и упорно не желал покидать его. Минерва всегда в тайне мечтала, чтобы Эни обратила внимание на кого-нибудь ещё, она прекрасно знала, как тяжело даётся женщине одиночество, но чтобы её девочка так поменялась за несколько месяцев — поразительно.

— Мало того, — усмехнулась Эни. — Вы же не могли не заметить.

Она повернулась боком и погладила себя по животу. Профессор МакГонагалл оглядела её и заулыбалась. Новости оказывались одна приятнее другой, и вместе с тем это сбивало с толку.

— Прости, я так растерялась, увидев тебя, что не обратила внимания, — проговорила профессор.

— Это ничего, — Эни махнула рукой. — Я счастлива видеть Вас, Минерва. Рассказывайте, как Вы живёте, как Хогвартс?

Профессор грустно усмехнулась. Что рассказывать? Всё вернулось на круги своя: уроки, дети, но вот только незримая рана, доставшаяся в наследство от войны, никак не хотела затягиваться.

— Хогвартс отстроили, он теперь ещё лучше прежнего. Мне пришлось занять пост директора, хотя, Мерлин свидетель, я плохо подхожу для этой работы.

— Что Вы, — с жаром проговорила Эни. — Кому же, как не Вам? Я никого не знаю, кто был бы более предан школе.

— Спасибо, моя девочка, — тихо сказала Минерва. — Но вот только я знаю, точнее знала. Дамблдор был великим. Вроде бы странно звучит «великий директор школы», но куда деться, если так оно и было, а ещё…

Она вдруг замолчала и внимательно посмотрела на Эни. С одной стороны Эни имела право знать, а с другой — непонятно, как она это воспримет, поэтому Минерва начала издалека,

— Ты любишь своего мужа, Эни? Ты счастлива с ним?

— Да, — Эни закивала. — Я люблю его больше жизни и да, я счастлива.

— Я очень рада, — она ещё помешкала и горестно протянула. — Знаешь, я ведь не верила тебе тогда, а ты оказалась права. Как жаль, что я так поздно поняла это и никогда уже не смогу сказать ему.

— О чём это Вы? — Эни охватила необъяснимая тревога, она понимала, что имеет в виду профессор, но беспокойство пришло из самой глубины сердца и не желало подчиняться разуму.

— Сядь, Эни и не волнуйся. Твой муж скоро вернётся? — профессор МакГонагалл взяла Эни за руку и чуть сжала.

— Обещал скоро, — Эни села и второй рукой машинально погладила себя по животу.

— Хорошо, — Минерва ещё немного помедлила, но потом всё же решилась и проговорила. — Северус. Он ведь погиб на той войне. Гарри рассказал нам это, и ещё то, что профессор защищал всех нас, а я…

— Минерва, — Эни порывалась сказать, но МакГонагалл жестом прервала её, понимая, что если не скажет сейчас, никогда больше уже не сможет этого сделать…

* * *

Сообщив Эни о необходимости покинуть дом, я нашёл себе укрытие в стороне от него, так, чтобы не пропустить появление профессора МакГонагалл и, вместе с тем, не позволить Эни заметить меня раньше времени. Я понимал, им нужно побыть вдвоём, чтобы привыкнуть друг к другу. Кроме того, не стоило обрушивать на Минерву два шокирующих известия одновременно. Я видел, как они обнимались и как плакали. Мои ноги пытались унести меня к Эни, а сердце настойчиво требовало успокоить и оградить её от волнений, но я приказал себе оставаться на месте. Вскоре они вошли в дом. Я выждал какое-то время и направился вслед за ними. Тихонько отворив дверь, я остановился на пороге. Они были заняты друг другом и не обратили на меня внимания, хотя и говорили обо мне. Конечно, Минерва была уверенна, что я погиб.

В отличие от многих слизеринцев я относился с уважением к профессору МакГонагалл, потому как ни тогда, ни даже теперь не встречал человека более преданного своему делу. Она всегда была рассудительной и справедливой ко всем ученикам не зависимо от факультета, на котором они учились. В отличие от меня, Минерва никогда не умела быть до конца строгой и относилась к воспитанникам, скорее как к собственным детям. Последний наш «спор», если это можно так назвать, ещё сидел шипом глубоко во мне. Нет, я не винил профессора, но и смириться тоже не получалось.

Воспоминания заставили нервничать, и я переключился на разговор.

— Ты ведь тоже так и не рассказала ему ни о чем? Но теперь, я думаю, он знает… — проговорила Минерва.

Я не выдержал и вклинился. Слушать дальше как эта женщина сокрушается по поводу моей безвременной кончины, было невыносимо.

— Эни рассказала, и это самое лучшее из того, что мне посчастливилось узнать, — сказал я и сделал пару шагов вперёд.

Женщины глянули на меня. Эни широко улыбнулась, а профессор МакГонагалл стала нервно хватать ртом воздух. Эни вскочила, намереваясь как-то помочь, но я усадил её обратно, а сам подошёл к Минерве и присел возле неё на корточки. Следовало как можно скорее успокоить профессора, чтобы Эни так не волновалась.