Навсегда - [26]

— Да отстань ты! Слышишь, отстань! — негромко вскричала она. — Ишь, разобрало. Вот к ней и давай. — Все еще упрямясь, но уже не так решительно, цепко, она пока не сдавалась ему.

— Еще чего? К ней… — подсознательно чуя, угадывая, что именно это ей и нужно, приятно услышать сейчас, выдохнул он прямо в ухо жене. — К черту ее. Для этого ты у меня есть, — еще круче, уверенней стал ее себе подчинять.

…И не заметили, как утро пришло. Сквозь шторы уже проникал в комнату свет. Потягиваясь, Ваня поднялся с тахты, дернул за шнур. Окно обнажилось. Ночник уже был ни к чему — погасил. Распрямился, руки вскинул, зевнул — почти прорычал. Получилось громче, чем можно. Оглянулся с опаской на ширму. Но поздно. Олежка проснулся.

— Мама! — первое, что со страхом, с надеждой выкрикнул он.

— Я здесь, здесь, — отозвалась с любовью, нежно она.

— Я к вам хочу… К вам!

— Ну давай… Беги ко мне. Папа уже встал.

— Вот что, — наблюдая, как они, обнявшись, целуясь, наслаждаются вместе в постели, исполнившись нежностью от того к ним и сам, объявил вдруг Ваня, — собирайтесь, поедем сегодня за город.

— Ура-а! — вскочил, запрыгал на диване Олег. — Мама, скорее, скорее! Вставай! — И потянул ее, не давая ей больше ни минуты лежать.

— Спроси папу, куда? — не выспавшись, оттягивая расставание с постелью, подсказала она.

— Секре-е-ет! — вскинул Ваня вверх палец. — Ба-а-альшой секрет! Военная тайна!

— Тайна, тайна! Военная тайна! — еще пуще заголосил, запрыгал Олег. — Мама, вставай! Ну вставай же, вставай!

4

Сажать сына перед собой на бензиновый бак Ване теперь не пришлось. Это было рискованно — мало ли что ждет на дороге двухколесный неустойчивый мотоцикл: поскользнется на масляном дорожном пятне, подхватив ржавый гвоздь, спустит камера, или вдруг потребуется затормозить. Тогда передний, Олежка, прежде всего и пострадает. И, словно предвидя эту неблизкую нынешнюю поездку, Ваня накануне переоборудовал мотоцикл. Снял оба резиновых отдельных седла и вместо них сшил из старого ватника и голенищ изношенных кирзачей и пристроил одно длинное, общее.

— Совсем другое дело. А ну-ка сядем, Олежка, попробуем. Садись-ка и ты. — Когда и Ваня уселся, Люба положила ему руки на плечи, зажала сына между ним и собой. — Ой, как здорово! Раньше сидела словно на каланче. И отдельно. А теперь все вместе. Удобно. Я всегда говорила, что в тебе пропадает талантливый изобретатель и инженер. — И в какой уже раз пожалела: — Лучше, Ваня, пошел бы ты по науке, по технике. Настоящее мужское, полезное дело. И запретов, табу тебе никаких…

На фронте в артиллерийской бригаде всякого транспорта — и своего, и трофейного, и по ленд-лизу, особенно когда перевалили границу, было с лихвой. Там еще научился Ваня и мотоциклы, и трактора, и машины водить. И сейчас с Любой, с Олежкой вел мотоцикл особенно осторожно.

— Что ты задумал? — только теперь, увидев, куда он завез их, забеспокоилась Люба.

Это был новый, только что начатый участок водовода — от основной, законченной трассы в сторону порта. К ней его не присоединили еще, но уже успели сварить более трех десятков — по двадцать метров в длину и три четверти метра в диаметре — труб, и лежал водовод на невысоких бетонных опорах.

— Это тот самый, по которому полз твой прораб? — спросила жена.

— Вон!.. По тому, основному… А этот пока только кладут.

— Неужели полезешь? — сразу обо всем догадалась жена.

— Полезу. Ты же сама… Кто посоветовал мне?

— Да я просто так, — испугалась она. — Я же не думала…

— Правильно посоветовала. Молодец и прораб, — решительно заявил он, словно отрезая себе пути к отступлению. — Пока сам не пролезу по трубе, мне очерка не написать.

— Как, ты полезешь в трубу? — изумился Олег. — Мама, он не врет, это правда?

— Не знаю, — в испуге, с недоумением смотрела на мужа она.

— Правильно, правильно, папа! — вскричал восхищенный Олег. — Не слушай, папа, ее, не слушай! Лезь, лезь!

— Все, сынок, решено. Надо лезть.

— А я бы не стала, — еще пыталась остановить его Люба. — Жутко все-таки. Да и опасно, наверное.

— В один конец проползу, — чувствуя, что жена немного права, пошутил излишне приподнято Ваня, — а назад, пожалуй, не стану.

— Ты что? — окончательно струхнула жена и обратилась за помощью к сыну:- Наш папа сдурел. Еще и назад!

— Ну, посмотрю, — вроде бы не решив еще, согласился отец.

— Я прошу тебя, — схватила его за руку Люба, — не вздумай назад. А лучше и вовсе не надо.

— Вот видишь, — насмешливо напомнил он ей, — то надо, то не надо…

— Ладно, лезь, лезь! — вдруг сообразив, какой она выставляет себя, спохватилась, перебила мужа она. — Только зачем так много? Вон, — показала она на отдельные, валявшиеся неподалеку ржавые металлические трубы-хлысты. — Тебе же только почувствовать, представление получить? По одной трубе туда и сюда — и довольно.

— Это каждый дурак проползет, — неожиданно снова вмешался Олег. Озабоченно молчал, слушал какое-то время с тревогой — а вдруг маме удастся папу уговорить, — а тут не стерпел:- Ты, папа, не слушай ее. Давай я полезу с тобой. Ты же сам меня учишь, чтобы рядом всегда кто-нибудь был — товарищи, люди…

— Еще чего не хватало! — вмиг взвилась, сразу переключилась с мужа на сына Люба. — Хватит нам одного дурака. Только дурак полезет туда. Мало что одна дура посоветовала, так другому сразу и выполнять?