Наваждение - [24]

Отъ этого разговора мнѣ сдѣлалось грустно. Въ это послѣднее время хотя у Зины и прорывались иногда смущающія меня фразы, но все-же я еще полонъ былъ обаянія нашей встрѣчи, а теперь, что-жъ, развѣ это не прежняя Зина?

— Чего ты нахмурился, André? — вдругъ спросила она, подходя ко мнѣ.

— Есть чего хмуриться; тутъ, я замѣчаю, на тебя повѣяло какимъ-то старымъ, сквернымъ воздухомъ. Ты измѣнилась, ты не та была когда пріѣхала.

— А, ты хочешь сказать, что опять во мнѣ обманулся; ты хочешь сказать, что я опять прежняя Зина, — та, ваша, московская?! Да, пожалуй, что такъ, я не скрываюсь, такая какъ есть, вся тутъ, предъ тобою. Нравится тебѣ — очень рада, не нравится — что-жъ мнѣ дѣлать, не могу я измѣниться! Прошу тебя объ одномъ только: пожалуйста не фантазируй, не придавай каждому моему слову важнаго значенія. Право, это гораздо проще, чѣмъ ты думаешь: не всегда-же жить только внутри себя, не всегда-же искать одного только хорошаго и свѣтлаго; нужно и къ жизни возвратиться!

— Къ жизни; да, да, непремѣнно, — перебилъ я:- но развѣ это жизнь?

— А то что-жъ? Это-то, голубчикъ, и есть настоящая жизнь; вся наша теперешняя жизнь такая: вездѣ тутъ, а можетъ быть и на всемъ свѣтѣ, только и есть что Мими да Коко, да Александры Александровны, только подъ разными именами, да съ различнымъ внѣшнимъ видомъ, а въ сущности… ахъ, въ сущности — одно и то-же!.. Постой, погоди, не перебивай меня, я хочу досказать. Вѣдь, ты меня спрашивалъ еще, зачѣмъ мнѣ Рамзаевъ?.. Но развѣ ты не видишь, что Рамзаевъ-то ужъ непремѣнно интереснѣе прочихъ. Въ немъ есть что-то недосказанное, и мнѣ иногда кажется, что отъ него можно ожидать чего-нибудь очень большого, только, конечно, не въ хорошую сторону, а вѣдь такіе люди интересны!

— Отъ такихъ людей нужно подальше, во всякомъ случаѣ,- замѣтилъ я.

Зина встала съ своего мѣста и, покачиваясь, и посмѣиваясь, остановилась предо мною.

— Подальше!.. Тебѣ-бы, конечно, хотѣлось, чтобъ я была подальше отъ всѣхъ, чтобъ я удовольствовалась только однимъ твоимъ обществомъ, и знаешь отчего это? Потому что ты ужасный эгоистъ и деспотъ; ты хочешь всю власть сосредоточить въ рукахъ своихъ… И тебя проучить нужно, проучить нужно для твоего же блага. Да и потомъ, подумай хорошенько, было-ли-бы тебѣ лучше, еслибъ я окружила себя людьми серьезными, достойными и т. д. Ну, да, да, ты скажешь, что лучше было-бы, только я тебѣ не повѣрю. И ты самъ ошибаешься: тебѣ было-бы тогда гораздо хуже, я навѣрное это знаю, гораздо хуже-бы тебѣ было! Слѣдовательно, успокойся и не волнуйся, только радоваться можешь, видя кто и что меня окружаетъ!

Она быстро вышла изъ комнаты и присоединилась къ компаніи…

* * *

Нѣтъ, она ошибалась: я искренно могу сказать теперь, что мнѣ было-бы несравненно лучше видѣть ее окруженную другимъ обществомъ. Не знаю, впрочемъ, можетъ быть мнѣ и тяжело-бы было уступить ее другимъ людямъ, какъ-бы высоки мнѣ не казались эти люди; но уступить ее этимъ, дѣлиться ею съ этими было невыносимо и обидно и за себя и за нее. Къ тому-же я не могъ не видѣть, какое неотвратимое и ужасное вліяніе производитъ на нее каждый новый день, проведенный такимъ образомъ.

Въ первое время я заставалъ ее обыкновенно то за чтеніемъ, то за игрой на рояли, то за какимъ-нибудь рисункомъ; въ нашихъ разговорахъ съ ея стороны постоянно былъ замѣшанъ какой-нибудь серьезный интересъ; я подмѣчалъ въ ней нѣкоторые болѣе или менѣе глубокіе вопросы, приходившіе ей въ голову безъ меня и которые она каждый разъ старалась рѣшать съ моею помощью. Теперь-же не было уже никакихъ вопросовъ, не удавался ни одинъ интересный разговоръ: она, очевидно, совсѣмъ бросила свои книги, свою рояль; на ея этажеркѣ было всегда много пыли; она весь день слонялась изъ угла въ уголъ, какъ и всѣ слонялись…

А что за жизнь была у генерала въ домѣ! Вотъ я помню особенно одно воскресенье, проведенное мною у нихъ съ утра да вечера.

Генералъ утромъ былъ у обѣдни, вернулся и принесъ ей просвирку. Къ завтраку собралась вся компанія. Коко описывалъ прелести новой купленной имъ собаки. Его братецъ Мими и Александра Александровна перебранивались изъ-за какой-то глупости. Рамзаевъ длинно-предлинно разсказывалъ генералу о засѣданіи какого-то общества и, конечно, все вралъ, потому-что не былъ на этомъ засѣданіи. Мужъ Александры Александровны только мычалъ и ѣлъ съ необыкновеннымъ аппетитомъ. Сама Зина вставляла то туда, то сюда незначащія слова и перемигивалась со мной на счетъ компаніи.

Послѣ завтрака ушли въ гостиную. Александра Александровна съ мужемъ и генералъ сѣли за карты; Мими тоже къ нимъ присоединился. Рамзаевъ сталъ перелистывать альбомъ. Зина бродила или, вѣрнѣе, металась изъ комнаты въ комнату, не зная за что приняться. Коко слѣдовалъ по пятамъ за нею, перебѣгалъ то на одну ея сторону, то на другую, нѣсколько разъ наступая на шлейфъ ея платья. И все это продолжалось вплоть до самаго обѣда. Подъ конецъ уже, предъ обѣдомъ, всѣ зѣвали, но снова оживились, войдя въ столовую и приступивъ къ закускѣ.

За обѣдомъ была опять собака, засѣданіе и т. д., а вечеромъ снова карты, метанье по комнатѣ… Вотъ Зина открываетъ рояль, беретъ нѣсколько аккордовъ и отходитъ. Рамзаевъ подсаживается къ рояли, затягиваетъ фальшивымъ голосомъ шансонетку, но не кончаетъ ея, подходитъ къ Зинѣ и начинаетъ разсказывать ей какую-то исторію, въ которой вретъ все отъ перваго до послѣдняго слова и которая ни ее, ни его самого никакимъ образомъ интересовать не можетъ… И всѣ курятъ папиросу за папиросой, сигару за сигарой, такъ что наконецъ дымъ начинаетъ ходить по большимъ комнатамъ и всѣ ждутъ ужина.