Наваждение - [158]

Сидя с ним рука об руку во главе стола, Кэтрин любовалась на расположившихся по обе стороны гостей. Не обращая внимания на обычаи, она пригласила тех, с кем хотела разделить радость сегодняшнего события, и не пожалела об этом. Она не сомневалась, что так же точно считает и Деклан. Рядом с ним для нее и солнце сияло ярче, и ветер дул веселее.

Их отношения основывались на честности, и хотя не обходилось без размолвок, поскольку оба были натурами сильными, между ними не было тайн, а это было самым важным для Кэтрин, вдоволь настрадавшейся от тьмы и недомолвок. Деклан оказался истинной ее любовью, а не каким-то темным принцем, лишившим ее воли.

Подле нее сидел дядя Седрик, пришедший вместе с Фени и с милой молоденькой девушкой, которую представили как ее дочь. С ними обеими Седрик и собирался в скором времени отправиться в Англию. Вернувшись в Новый Орлеан, Кэтрин обнаружила, что имеет друзей и среди креолов, многие из которых громко выражали свое возмущение интригами мадам Ладур и радовались, что Кэтрин больше не имеет с ними дела. Они поторопились заверить ее, что Адриен с матерью отправились жить у каких-то своих родных в Каролине и что Элиза с Уорреном уже на пути в Филадельфию.

Среди белых лиц виднелись и цветные – те, кто были к ней так добры и поддерживали в самые трудные минуты: Лестина Кларемон, мадам Жаклин, Ти-Жан и, конечно же, Анри. Кэтрин улыбнулась, уверенная, что он сейчас вовсю критикует свадебный завтрак.

Лестина, Фени и Марта Саутли были на свадьбе подружками невесты. Хотя поначалу они отказывались, ссылаясь на то, что слишком для этого стары, но ей удалось их уломать, и вот они, проводив ее прежде к алтарю, сидят здесь, одетые в одинаковые шелковые абрикосового цвета платья. Она вспомнила, как нервничала, пока Деклан не глянул на нее и заговорщически не подмигнул.

Кэтрин настояла на скорой свадьбе и уже в январе вернулась в город, чтобы приготовиться. Лестина встретилась с нею одной из первых.

– Он хочет снова взять меня к себе, – сказала квартеронка.

– Адриен? – Кэтрин почти не удивилась. Лестина кивнула:

– Пришел ко мне, плача, в отчаянии оттого, что его лицо изуродовано шрамом. И так легко было ему поверить! Ведь я любила его всем сердцем. Но я сказала ему, что все кончено и что у меня есть иные интересы: я работаю вместе с Мартой в ее школе.

– Адриен оправится. Он гнется, но не ломается. И я уверена, что он сочинит какую-нибудь историю про свой шрам, чтобы выглядеть еще романтичнее.

– Верно. – Лестина широко улыбнулась Кэтрин. – Как я слышала, он снова взялся за старое: охмуряет юную богатую леди в Чарлстоне. У мадам Ладур хватит денег, чтобы жить на широкую ногу, но это не его стиль. Ему нужна богатая жена.

– Могу ей посочувствовать, – воскликнула Кэтрин.

– Я тоже, – согласилась Лестина, и тут ее взгляд оживился, поскольку она выглянула на улицу и заметила Ти-Жана, сидевшего на козлах в коляске. – Я вижу, вы по-прежнему держите того долговязого телохранителя. Как вы думаете, он не смог бы помочь нам с Мартой завтра утром? Нам надо расставить несколько новых парт, а они такие тяжелые…

Сегодня Кэтрин могла видеть, что он сопровождает Лестину на свадьбе.

Тосты, смех, чудесное разнообразие еды и питья: ром, виски, шампанское, все, что угодно, гостям, и за праздничным столом оказались не только особо приглашенные– бесплатно угощали всех пассажиров, стюарды обносили весь салон деликатесами, а в баре рекой лилось спиртное.

Сиявший медью оркестр играл музыку, при звуках которой невозможно было устоять на месте. Кэтрин вернулась в отведенную ей лучшую каюту корабля, и Филлис помогла снять подвенечный наряд и переодеться в бальное платье, хотя новобрачные и не собирались покидать пароход. Три с половиной дня они проведут на его борту, чтобы добраться до Сент-Луиса, где намеревались провести медовый месяц.

Наконец танцы завершились, отзвучали последние поздравления, и Кэтрин стояла на верхней палубе, махая на прощанье Седрику с Фени, чьи фигуры на пристани становились все меньше и меньше. Рядом с ними остались Лестина с Ти-Жаном, она опиралась на его локоть, и Кэтрин была уверена, что вскоре ей предстоит праздновать еще одну свадьбу, и была рада, что эти двое нашли друг друга.

Подступили сумерки, и над раскинувшимся перед ними городом зажглось зарево огней, сиявших и на палубах кораблей, стоявших у причала. Здесь было полно гостей, ожидавших, когда мощные колеса парохода унесут его прочь от города, а тем временем целый дождь разных лакнап сыпался на гулявшую здесь публику, торговцев и мальчишек.

«Эйлин О'Рурк» выглядела грандиозно, она так и сверкала огнями, горевшими на надраенных до блеска палубах, а из салона неслась громкая музыка. И когда судно выходило из гавани, капитан Бейч дал прощальный гудок, и склянки на пароходе зазвонили вовсю, а им ответили гудки и выстрелы салюта со всех стоявших в гавани кораблей – зрелище и звуки, не оставившие равнодушными сердца провожающих. Лорд Седрик долго откашливался, в то время как Фени открыто лила счастливые, сентиментальные слезы.

– Я люблю тебя, – сказала Кэтрин, когда они с Декланом остались вдвоем в каюте.