Наваждение - [117]

– Это что еще за глупости? – небрежным тоном осведомился удивленный Адриен, сверкая белозубой улыбкой. – Насколько я знаю, человек обязан смириться с Божьей волей, вот и все.

– Ну а если он вообразит Богом себя самого? – не унималась она.

– Кэтрин, не богохульствуй, – оборвал он ее довольно сурово, что показалось ей совершенно ни к чему. Впрочем, Кэтрин давно поняла, что он редко улавливает ее английский юмор.

– Прости меня. Я не хотела тебя обидеть. Не принимай мою болтовню всерьез, – торопливо проговорила она, стараясь вернуть то ощущение близости, что так скрасило сегодняшнее утро.

Достичь этого наверняка можно было лишь одним способом, и Кэтрин покосилась на кровать. Ее покрывал толстый слой пыли, наполовину сползшее одеяло свисало на ступеньки, окружавшие сие сооружение, – оно оказалось слишком тяжелым, чтобы его украсть вместе с остальной мебелью. Неколебимое, словно скала, неподвижно закрепленное в хозяйской спальне, это ложе стало символом брака и продолжения рода, власти и фамильной гордости.

Однако улечься сейчас на нее – все равно что оказаться заживо похороненной, не так ли? Кэтрин вспомнила о мертвом прахе, осквернившем ее кровать в «Крае Света». Земля с могилы, которую кто-то принес с кладбища, чтобы усилить действие сглаза. Ее снова пробрала дрожь, вместе с сознанием какой-то огромной вины. Однако Кэтрин не понимала, с чего бы ее чувствовать.

Адриен, уловив ее нерешительность, подошел к кровати и откинул покрывало. Оказавшийся под ними тюфяк, хотя и довольно грязный, выглядел все же не столь отвратительно – и в этот момент огромный паук, напуганный всей этой возней, выскочил из своего укрытия под кроватью и неуклюже помчался по полу. Единственным, к чему Кэтрин никогда не привыкнет в Луизиане, так это к обилию этих ужасных тварей!

– Он убежал. Не бойся. – Его темные глаза задумчиво остановились на ее лице. – Конечно, кровать оставляет желать лучшего, но мы могли бы расположиться здесь достаточно удобно и переждать дневную жару. Ты не хочешь?

– Если этого хочешь ты, Адриен. – Она придвинулась к нему, желая ощутить тепло живого человеческого тела. Здесь так много теней… теней прошлого, которое постоянно напоминало о себе множеством необъяснимых способов. Кэтрин просто чувствовала, как нечто витает в воздухе: древняя боль, древние грехи, терзавшие древние тени.

– А ты знаешь, чего я хочу? Ах ты, моя смешная малышка…

Адриен уже привык, что Лестина отвечает ему гораздо более горячо: ее сексуальные запросы были гораздо ближе к его собственным. Но ведь Кэтрин была девственницей, когда он овладел ею, а это всегда возбуждает аппетит мужчин его рода, и к тому же он мог обучать ее массе новых вещей. Это приводило его в восторг. Он протянул руки и вытащил заколки и гребенки из ее волос, наблюдая, как рушится на узенькие плечи этот тяжелый водопад.

Она была любопытна ему, эта иностранка с живым умом и стремлением к независимости. И все же она готова была подчиняться ему, и оттого он чувствовал себя взрослым и умудренным жизнью – чувство, необычное для того, кто вырос под пятою властной женщины. Женитьба не сильно обременит его жизнь, а наличие цветной содержанки придаст ей особенный вкус. Кэтрин пообещала ему, что восстановит Валлард. Ах, как великодушно с ее стороны! Он украдкой ухмыльнулся при мысли о том, что она, верно, ни слова не поняла в брачном контракте, который был подписан в кабинете у мистера Пейра: с момента вступления в брак Адриен становится полновластным хозяином всех ее денег.

Она лежала подле него, сгорая от любви, позабыв о пыльном, затхлом запахе от тюфяка и даже о паучьих гнездах по углам. Ее рука скользнула в распахнутый ворот его рубашки, она ласкала его, она манила прикоснуться к ее груди. Он притронулся к ее волосам, погладил по голове, и ее до глубины души тронуло то выражение, с которым он смотрел на нее, – она искренне принимала его за любовь.

– Я догадалась, что тот грис-грис должен был сделать меня твоей, – прошептала она.

– Грис-грис? – Рука Адриена недоуменно замерла.

– Ну, тот, что подарила мне старуха на городском рынке. Помнишь? – Ах, как чудесно было лежать вот так вдвоем в Валларде, ни на что не отвлекаясь. Возможно ли любить человека так сильно, что ради него ты готов пожертвовать даже своей жизнью?

– Ах, та глупая штука. Это был просто талисман на удачу.

– Я показывала его Анри. – Она уселась, глядя на него с легкой улыбкой. – Он сказал, что там было любовное зелье. Это ведь ты сделал его, правда? И устроил потом так, чтобы талисман достался мне? Признавайся же, Адриен, милый! Я только горжусь тем, что ты так сильно любишь меня, что даже готов был прибегнуть к помощи магии. – Она чувствовала себя до одурения откровенно счастливой.

– Ты раскусила меня! – Он усмехнулся и взял в ладони ее лицо, поймав ее глаза своими темными бездонными глазами. – Ну хорошо, я сознаюсь. Я действительно сделал это. Я хотел, чтобы ты влюбилась в меня до безумия. Сработал ли мой талисман?

Она наклонилась к нему, жадно приоткрыв губы, ждущие поцелуев, и со стоном прошептала:

– Если бы на моем месте была целая сотня женщин, они не смогли бы любить тебя сильнее, чем я.