Наваждение. Лучшая фантастика – 2022 - [9]

Но не сейчас. Пока что имелась безотлагательная работа, требующая такой нетривиальной процедуры, как закрытие переборки. В настоящий момент российская часть экипажа МКС в числе двух человек полностью забаррикадировалась в новом модуле, доводя до ума калибровку пульта, назначение которого могло бы показаться весьма интересным, а применение – и вовсе невозможным.

Забаррикадировалась – еще мягко сказано. Кучу ящиков по причине нехватки времени пришлось попросту вытолкать в переходной отсек, и половина барахла оказалась не закреплена. Что и куда успело разлететься – одна невесомость ведает. Артемьев и сам бы за такое по головке не погладил, но приоритет задач сегодня назначал не он.

– Две минуты, – уточнил он на всякий случай, следя за графиками. Сергеенко коротко кивнул. Все, теперь в их повестке нет ни титанохода, ни коллег. Внимание обоих космонавтов нацелилось на текущую задачу, напрямую связанную с пультом.

Со своего места командир еще раз критически осмотрел модуль. Казалось бы, с «Наукой» совместно накрутили не первую сотню оборотов вокруг Земли, но не привык он к долгожданному станционному расширению, вытеснившему отстреленный «Пирс», – пусть даже присланная морально устаревшему шлюзу замена оказалась вдвое просторнее. Распрощавшись с привычным отсеком, ставшим почти родным, Артемьев проконтролировал наладку «Науки», лично участвуя в семи из девяти выходов в космос. И продолжал заниматься этим модулем внутри, вплоть до его окончательного встраивания в станцию. Но так и не привык к нему, словно чувствовал, что работать в «Науке» ему придется недолго.

А затем случился визит очередного грузовика. С ним прибыли несколько ящиков уникального оборудования в компании новичка, Виктора Сергеенко.

К самому парню у Артемьева вопросов не было. Умный, бесконфликтный, лишенный какой-либо предварительной адаптации космонавт вписался в ритм МКС, будто тут и родился. Другое дело должность. Артемьев летал с пилотами, бортинженерами и даже другим командиром. И ни разу – со специалистом миссии.

Назначение пульта, внешне напоминавшего разросшийся до неприличных размеров холодильник с рядом джойстиков, Артемьев изучил досконально через прилагавшуюся документацию. И когда понял его назначение, то крепко задумался. Поначалу он решил, что это розыгрыш. Затем долго косился на запаянный наглухо ящик, не веря, что подобную технологию можно засунуть в два кубометра металла и пластика. Даже сейчас, когда они приступили к активации программы, командир еще сомневался. И лишь когда из Королева пришло уточнение с просьбой закрыть переборку «Науки» перед запуском системы – Артемьев убедился, что все это происходит по-настоящему.

– Компиляция завершена, – не без удовлетворения доложил Сергеенко. – Мы готовы.

Артемьев посмотрел в необычайно широкий иллюминатор – настоящая роскошь и фишка российского модуля, – прямо на умиротворяющую дугу голубой планеты. Из-за дуги лениво выплывал серый шар.

– Восход Луны подтверждаю, – произнес он. Шутка удалась – рассмеявшись, Сергеенко встряхнул головой, принимая эмоциональную разрядку. Щелкнув парой тумблеров и поправив наушники, специалист вымолвил:

– Контроль приняли успешно. «Лунарушка», на выход.

* * *

С восходящего над Землей бесстрастного спутника космическая станция казалась задорным огоньком. Поймав с нее прямой сигнал, металлический короб размером с капитальный гараж ответил чередой писков, которые в безвоздушном пространстве все равно услышать было некому. Одна из стен отвалилась, падая на лунную кору с легкой вибрацией, и превратилась в рампу.

Внутри короба зажглись огни, словно приветствуя МКС в ответ. Наружу выкатился восьмиколесный вездеход с множеством торчащих во все стороны деталей. На покатом носу нарисована веселая рожица – в отличие от бродящего по Титану собрата этому исследователю прилететь на Луну было намного проще, и он мог позволить протащить на себе дополнительный вес в несколько кило краски, несущей некоторые дополнительные функции. От того, насколько эти функции окажутся полезны, зависел моральный дух двух космонавтов в зоне прямой видимости, а также судьба пары отделов в подмосковном наукограде.

Но вот по бокам лунохода пронеслась рябь – борта отразили свет собственных прожекторов, сверкнув белой, синей и красной полосками. Пятно света выхватило надпись на борту: «Лунарушка».

Задорный исследователь земного спутника покрутился на месте, словно разрабатывая новую обувку. Затем запружинил рессорами и натурально попрыгал. И занялся тем, чего вряд ли можно было бы от него ожидать, – вернулся к коробу, вытянул клешни и начал разбирать конструкцию, складывая стенки в штабель.

* * *

– Что ты делаешь? – спросил Артемьев, глазея на экран.

– Провожу тренировку, – отвечал Сергеенко, восторженно качая головой. – Не, ну ты только посмотри, что он творит!

На экране пульта, размещенного слева от иллюминатора, мелькали клешни, ловко перехватывающие детали конструкции и выбивающие легкие облачка пыли. Пальцы космонавта на джойстиках двигались синхронно с картинкой, и было трудно понять, управляет ли он луноходом или же повторяет его действия.