Наваждение. Лучшая фантастика – 2022 - [16]

– Мы бы потеряли «Фортитьюд».

– Мы потеряли «Лунарушку»!

– Витя, – посмотрел командир с болью в глазах. – Все кончилось. Отдыхай. Я отчитаюсь в штаб.

Витя дернул щекой, сжал руки в кулаки. Открыл рот, чтобы что-то сказать. Медленно прикрыл глаза. Открыл их снова. Сделал глубокий вдох и выдох.

– Я хочу побыть один, – сказал он тихо.

– Спасибо, – произнес Артемьев. – Теперь…

– Уйди.

– Хорошо.

Вылетев из «Науки», командир задвинул перегородку и прислонился к ней лбом. Казалось, станция сжимается вокруг него, стискивая, сдавливая, стирая что-то очень важное, оставляя лишь числа и протоколы…

– Николай!

– Да, – он тут же придал голосу былую уверенность. – Мерфи, скажи им, что я сейчас буду. Пусть принимают поздравления!

Двигаясь по отсекам к «Коламбусу», командир Международной космической станции Николай Артемьев, спасший титанианскую миссию, формировал в голове пункты устного отчета. Не было сомнений, что случившееся предельно ускорит прибытие на МКС ближайшего корабля для демонтажа ящика в «Науке» и последующего анализа. Подходящий повод поднять вопрос о досрочной ротации состава. Если повезет, им с Сергеенко находиться в общем замкнутом пространстве останется совсем немного времени.

* * *

От здания ЦУПа до парка было всего ничего. Отказавшись от услуг шофера, бывший командир миссии МКС Николай Артемьев пешком прошел в «Коржевские культуры», ведя внучку за руку. Там он, укутавшись в пальто, уселся на скамейку, стараясь не смотреть на небо. График пролета станции над Москвой он помнил наизусть. Сегодня он хотел видеть деревья, голубей и внучку.

Он сидел, не думая ровным счетом ни о чем, наслаждаясь роскошью права отказать себе в любых размышлениях. Он сидел так, пока рядом на скамью не опустился молодой человек в синей куртке, с воротника которой свисали затычки наушников.

Оба сидели молча, наблюдая за девочкой, возящейся с радиоуправляемой игрушкой.

– Выяснили, что там случилось? – спросил Артемьев.

– Выяснили, – ответил Сергеенко, не глядя на него. – Во всем виноват «Хелли».

– Вот как?

– Да. При приземлении одна из строп зацепилась за сложенные винты дрона. Он сместился, замкнул датчик позиционирования на «Фортитьюде», и тот через пять с четвертью минут решил, что находится намного севернее, чем должен был. Решил вернуться на место, угодил в щель, провалился на подветренную сторону. Дрон полетел его искать, его унесло еще дальше. Не стоило амерам запитывать хаб навигации по внешней стороне корпуса.

– Такая мелочь, и едва все не испортила, – проговорил Артемьев.

– Да. – Сергеенко хлопнул себя руками по коленям. – Знаешь, я ни разу не спрашивал тебя, зачем ты это сделал. Все думал, что смогу понять сам. Я же космонавт как-никак. Это был мой первый полет, а ты орел опытный. Думал – надо успокоиться, в спальнике отлежаться, на Землю вернуться, наконец. Выпить крепкого, вдруг поможет?

– Помогло?

– Да я ж не пью, ты знаешь. На реабилитации отлежался. Все ждал, когда же прозрение явится. А оно так и не пришло. Я и пошел на сделку с совестью. Сказал себе – хрен с ним, с космосом, найду Артемьева, схвачу за воротник, загляну в глаза и спрошу: зачем ты, пердун старый, пожертвовал «Лунарушкой» в пользу «Фортитьюда»? А потом, каким бы ни был ответ – подам в отставку.

– Это еще зачем?

– За то, что спросил. За то, что сам не понял.

– Ты хороший космонавт, Витя, – вымолвил Артемьев. – Не нужно тебе этого. Сам сказал – ты только начал. «Лунарушка» был единственным носителем плазменных кристаллов в таком количестве, это верно. Но технология никуда не пропала, Коля. Она в твоей голове. Ты можешь ее воссоздать.

– Не уверен, что оно того стоит, – криво усмехнулся Сергеенко. – Почитал тут новости. Знаешь, что народ пишет про ту миссию?

– Догадываюсь.

– «Фортитьюд» – блистательный успех американцев, прорыв, передовые технологии, инвестиции, грандиозные планы на будущее. И на фоне этого – тупоголовые ватники, разбившие драный луноход при первой высадке. Представляешь, каково мне было это читать?

– А ты не читай всякую чушь, – чуть повернул голову Артемьев. – Ты же знаешь правду.

– Да тут неправды всего ничего. Мы оба знаем, что луноход был не драный. А с остальным, знаешь ли, даже не поспоришь уже. Тебе неинтересно, что в Сети пишут? Ну, пусть. Только я смотрю, даже у такого дерзкого орла, как ты, внучка вовсе не с луноходом играется.

Словно услышав, девочка подняла милое личико на мужчин, продолжая поправлять на шестиколесной машинке манипулятор-антенну.

– Это «Фортитьюд», – пояснил Сергеенко.

– Да? – всмотрелся Артемьев. – Точно. Я и не заметил. Я же после реабилитации внучку впервые увидел. С какой игрушкой она пришла, с той и играется.

– Да ты пойми, что других игрушек в магазинах сейчас нет! Ты, русский космонавт, в космическом парке отдыхаешь, а твоя внучка между тем с американским титаноходом бегает! «Лунарушки» в продаже нет, ни одного! Потому что никому он не интересен! Ты соврал мне тогда, что ЦУП дал добро на спасение титанохода даже такой ценой, в то время как они напрямую запретили рисковать «Лунарушкой»! И тебе не позорно самому сидеть тут с мыслью, что ты, командир миссии, слил наши технологии и репутацию в пользу американцев?