Наука побеждать. Война - [50]

Бросив вознице несколько пистолей, я махнул ему рукой и направился в особняк, над которым вился флаг моей Родины. Как же чертовски приятно видеть, слышать, пускай и приглушённую расстоянием и оконным стёклами русскую речь. Я ведь ни слова на родном языке не слышал последние несколько месяцев. Боже, Боже! Я сглотнул ком, вставший в горле, и направился к дверям. Около них дежурили двое гренадер в мундирах Лейб-гвардии Семёновского полка. Завидев меня, они, не смотря на явное удивление, написанное на лицах, вытянулись вол фрунт и отдали честь. Я отдал честь в ответ и вошёл в посольство.

По ту сторону двери за конторкой сидел молодой человек в вицмундире коллежского регистратора министерства иностранных дел. Он что-то старательно писал, так увлекшись процессом, что и не заметил моего появления.

— Молодой человек, — постучал я по обитому зелёным сукном столу.

Коллежский регистратор вскинулся и заморгал, с удивлением глядя на меня. Я усмехнулся и спросил у него:

— Где мне найти военного атташе?

— Графа Черкасова? — зачем-то уточнил коллежский регистратор. — Его кабинет на втором этаже. Третья дверь от лестницы.

— Благодарю вас, — сказал я и, когда уже направился к лестнице, молодой человек окликнул меня.

— Только его на службе нет. Дома он остался нынче.

— Далеко дом? — поинтересовался я, оборачиваясь к нему.

— Да нет. От посольства налево по улице до перекрёстка, второй дом направо.

— Снова благодарю, — кивнул я и вышел из посольства.

Гренадеры снова отдали мне честь, и я приложил руку к киверу. Брать фиакр ради нескольких десятков саженей — нет уж, простите, я не такой мот. Поправив ранец на спине, я зашагал по мостовой к нужному перекрёстку. Ранние прохожие с удивлением глядели на офицера в незнакомом мундире. Пройдя небольшое кафе с говорящим названием: «Douceur russe», я заметил группку очень интересных людей. Большую часть её составляли мои знакомцы по форту паладинов — солдаты в серых мундирах странного покроя и фуражных шапках с козырьками под предводительством офицера в чёрном кожаном плаще-пальто с рукавами. Они окружали невысокую фигурку в расшитом китайском халате (назывался он чеонгсам, так говорил мне мастер Вэй, который учил меня рукопашному бою) с небольшой коробочкой в руках. Полиции рядом не оказалось, а парижане предпочитали не замечать этой сцены. Ведь все немцы были отлично вооружены.

Очень мило. Кто бы ни были эти серые солдаты с чёрными командирами, мне они враги и враги опасные. И что бы ни рассказал мне лорд Томазо, я ещё не до конца удовлетворил своё любопытство. Хотя бы относительно этих людей. Я снял с головы кивер, проверил, легко ли выходит из ножен старинная шпага, и решительным шагом направился к заинтересовавшим меня людям. Подумал было зарядить «Гастинн-Ренетт», но решил, что не стоит размахивать пистолетом на улице.

— Послушайте, граф, — как-то странно обращался к молодому китайцу — или китаянке, очень уж миловидное лицо было у него — немец в плаще пальто, — я ведь прошу вас о такой малости. Продайте мне эту птицу.

— Прошу прощения, герр Адлер, — вежливо отвечал китаец, судя по голосу это всё же был мужчина, даже скорее юноша, не старше меня, — но вы просите о невозможном.

— Граф! — воскликнул немец с птичьей фамилией — или это прозвище? — Не вынуждайте меня применить насилие к вам! Богом клянусь, мне это будет очень неприятно!

— И снова прошу вас, герр Адлер, простить меня, — тон китайского графа не изменился ничуть, хоть ему и явно угрожали. — Я не торгую птицами, которых нет в природе.

— А Бонапарту вы кого продали?! — вскричал немец. — Donnerwetter! — перешёл он на родной язык. — Или вы, граф станете отрицать, что продали аквиллу Бонапарту?

— Господа, — я подошёл уже достаточно и решил обратить на себя чужое внимание, — граф, несколько раз объяснил вам, что не может ничем вам помочь.

— Ты ещё кто такой?! — вызверился на меня немец.

— Rassenminderwertig, — процедил сквозь зубы один из серых солдат, стоявший ближе всего ко мне. И я, не задумываясь, ударил его новеньким кивером, сработанным уэльвским кожевенником перед самой битвой с Кастаньосом. Он был не очень тяжёлым, однако противник не ждал удара и покачнулся, когда кивер врезался ему в лицо, сбив с головы фуражную шапку. Второй солдат уже успел подставить предплечье, закрыв при этом себе рукой обзор. Я же выхватил из ножен шпагу и молниеносным выпадом приставил кончик её кадыку «кожаного» немца. Он даже не успел за эфес своего оружия схватиться, что говорило о нём не самым лучшим образом.

— Не стоит оскорблять в моём лице всю русскую нацию, — улыбнулся я, чуть надавив на рукоять — по горлу немца потекла тонкая струйка крови, пачкая воротник белой рубашки. — Уберите своих людей, герр Адлер. Думаю, вы с графом всё выяснили.

— Это моё дело, — резко ответил тот, продолжая сжимать эфес.

— Не только ваше, — покачал я головой, чуть сильней надавливая на шпагу, отчего струйка крови превратилась в ручеёк, — но и графа. Не стоит утомлять титулованную особу.

— Юноша, — тон Адлера можно было считать оскорбительным, — ступайте прочь. Не стоит становиться на пути у людей, о которых вы ничего не знаете.