Наука побеждать - [34]

Взгляды егерей и конюхов, собравшихся поглядеть на меня, менялись, пока я седлал коня. Похоже, никто из них не ожидал от пехотинца такой ловкости с в обращении с лошадьми.

— И как его зовут? — спросил я у лейтенанта Хосе.

— Торбелино, — ответил тот.

— Повода не слушает? А шенкеля — хорошо?

— Именно.

— И норовистый, как чёрт?

— А то, — усмехнулся Хосе. — Зато быстрый, как ветер.

Я вскочил в седло, продел ноги в стремена и сказал лейтенанту:

— Я готов.

Остальные егеря окружили меня и, когда Хосе запрыгнул в седло, мы направились прочь с годоева подворья.

Ехали мы около часа — и за это время я успел проклясть всё лошадиное племя. Торбелино оказался настоящим дьяволом — прости меня Господи, но иного определения я для этой твари найти не могу — шенкеля он слушался очень скверно, повода же не слушался вообще. Как не дёргай уздечку, не пойдёт — пусть даже стальные шипы «строгой» упряжи разрывали ему рот. А каблуками по бокам его приходилось бить изо всех сил — я весьма сильно пожалел, что не попросил у Хосе шпоры. Тоже «строгие». К тому же, я отвык ездить верхом и потому быстро натёр и отбил себе место, о котором не принято упоминать в приличном обществе, что не прибывало мне любви к лошадям.

Но всё же, как любое мучение, кроме адских мук, наше путешествие подошло к концу. Егеря остановились около первого дорожного указателя, на котором даже я, не знающий испанского, прочёл слово «Уэльва». Не без удовольствия спрыгнув с седла, я отдал честь лейтенанту Хосе и сказал:

— Прощайте, лейтенант. Надеюсь, нам придётся скрестить оружие.

— Прощай, — ответил мне он и, вынув из сумки мой «Гастинн-Ренетт» и бросил мне. — Не стреляй из него в меня.

— Не стану, — сказал я, ловя пистолет и пряча его в кобуру. — Спасибо, лейтенант.

— До Уэльвы две с лишним лиги, к закату должен успеть, если поторопишься, — бросил мне Хосе, наматывая повод Торбелино на луку седла. — По округе шныряют гусары Жехорса. Осторожней.

Я кивнул ему на прощание и зашагал в направлении города.

Пройтись без сопровождающих мне удалось не более четверти часа. Услышав стук копыт, я остановился в тени сухого дерева и прислонился к его стволу спиной. Не прошло и пяти минут, как меня окружили всадники в знакомых мне серых мундирах. Единственным отличием было отсутствие волчьей опушки на ментиках, не для жаркой Испании она.

— Кто такой? — резко спросил у меня их командир.

— Поручик Суворов, — чётко отрапортовал я, — Полоцкий пехотный полк.

— Русский, что ли? — недоумённо протянул сержант, именно в таком звании был командир французских гусар.

— Так точно, — ответил я, стараясь держать руки как можно дальше от рукояток шпаги и пистолета. Мушкетоны гусары держали поперёк седла.

— Очень интересно, — хмыкнул сержант. — И что с тобой делать? Мы ж вроде союзники с Россией. — Похоже, он точно не знал так ли это и проговаривал вслух, чтобы убедить самого себя. — Ты, вообще, откуда здесь?

— Из-под Трафальгара, — сказал я. — Мы дрались с британцами в воздухе.

— Вот как. — Видимо, последнее моё заявление окончательно поставило сержанта, не отличающегося особым умом, в тупик.

— Проводите меня к капитану Жильберу, — резко поменяв тон, приказал я сержанту.

— Чего?! — взревел сержант, вскидывая мушкетон. Остальные гусары последовали его примеру — и я понял, что жизнь моя висит на волоске.

— Вы меня плохо слышали, сержант? — продолжал давить я. — Я попросил вас проводить меня к капитану Жильберу. Он мой давний знакомец, ещё с Российско-Варшавской границы.

— Ври больше, русский, — рассмеялся сержант.

— Откуда мне тогда знать его, сержант? — резонно заметил я.

Это повергло туповатого сержанта в шок. Он долго раздумывал над моими словами, рефлекторно потирая висок дулом мушкетона. Толи у него оружие не заряжено, толи — этот гусар глупей, чем кажется. Оно и к лучшему, с такими всегда проще. Главное, чтобы стрелять не стал от великого ума.

— Так вы проводите меня к капитану, — сказал я, — или мне самому дорогу искать?

Мне даже послышалось, что в голове сержанта что-то щёлкнуло. Мысли его встали на привычный военный лад. Надо проводить странного русского к начальству, пускай оно думает.

— Жак, — крикнул сержант самому мелкому из своих гусар, — у тебя конь выносливый. Русский офицер поедет с тобой.

Я запрыгнул в седло позади жилистого гусара Жака. Конь был явно против этого, что и выразил нам гневным фырканьем. Однако это был не своенравный Торбелино и быстро смирился с таким произволом.

До города мы добрались без приключений и довольно быстро. Перед воротами Уэльвы пришлось спешиться. Командира разъезда долго расспрашивал начальник караула, стоявшего в воротах. Ситуацию осложняло то, что сержант не изъяснялся на испанском, а караульный весьма скверно знал французский. Переговоры заняли едва ли не больше времени, чем дорога, однако нас, наконец, впустили в город. Улочки в Уэльве оказались узки и ехать по ним верхом возможным не представлялось, поэтому гусары вели коней в поводу до самых конюшен. Сержант сам проводил меня к своему непосредственному командиру — лейтенанту Лордею. Тот не стал долго возиться со мной, а, разоружив, отправил меня к моему знакомцу — капитану Жильберу.