Наука Плоского мира. Книга 2. Глобус - [113]
– У нас да. Но так ли это здесь? – спросил Думминг.
Волшебники какое-то время помолчали.
– У нас из-за этого возникнут какие-либо неприятности с религией? – спросил декан.
– Пока никого из нас не ударило молнией, – заметил Чудакулли.
– Что правда, то правда. Был бы еще менее… э-э… необратимый способ это проверить, – проговорил заведующий кафедрой беспредметных изысканий. – Э-э… Религия, преобладающая на этом континенте, напоминает семейную фирму. И она похожа на старое омнианство.
– Строга в наказаниях?
– В последнее время нет. Теперь она равнодушна к небесному огню, всемирным потопам и превращениям в пищевые добавки.
– Можешь не продолжать, – сказал Чудакулли. – Бог появляется на людях, дает список простых заповедей о морали, а потом как будто наступает тишина? Не считая миллионов людей, спорящих по поводу того, что означает «Не укради» и «Не убий».
– Все верно.
– Значит, это один в один как омнианство, – хмуро проговорил аркканцлер. – Шумная религия – молчаливый бог. Мы должны действовать осторожно, джентльмены.
– Но я же вам сказал: в этой вселенной нет ни одного явного следа какого-либо божественного создания! – сказал Думминг.
– Да, это очень странно, – ответил Чудакулли. – Как бы то ни было, здесь у нас нет магической силы, что вынуждает нас быть осторожными.
Думминг приоткрыл рот. Он хотел сказать: «Мы знаем все об этом мире! Мы сами видели, как он возник! Это просто шары, вращающиеся по кривым. Материя, искривляющая пространство, и пространство, перемещающее материю. Все происходящее здесь – это результат пары простых правил! И все! Здесь все происходит по правилам! Здесь все… логично».
Сам он хотел, что все было логичным. Но Плоский мир таким не был. Одни события происходили там по прихоти богов, другие – потому что казались хорошей идеей на тот момент, третьи – просто по чистой случайности. Но логики в них не было – по крайней мере такой логики, которую Думминг мог бы одобрить. Он одолжил простынь у доктора Ди и отправился в город под названием Афины, о котором постоянно рассказывал Ринсвинд. Там он слушал людей, не очень отличавшихся от философов из Эфеба, которые говорили о логике так хорошо, что у него наворачивались слезы. Они не жили в мире, где события случаются по чьей-то прихоти.
Все тикало и вращалось подобно гигантской машине. Здесь действовали правила, и все было одинаковым. Даже на звезды, которые появлялись каждую ночь, всегда можно было положиться. Планеты не исчезали из-за того, что подлетали слишком близко к плавнику и тот отбрасывал их далеко от солнца.
Никаких проблем, никаких сложностей. Пара простых правил, горстка элементов… Все предельно просто. Конечно, стоит признать, ему было тяжеловато понять, как именно пара простых правил может произвести, скажем, перламутровый блеск или гребенчатого дикобраза, но он был уверен, что местные это понимали. Ему отчаянно хотелось верить в мир логики. Для него это был вопрос веры.
Он завидовал тем философам. Они кивали своим богам, а потом постепенно их уничтожили.
Думминг вздохнул.
– Мы сделали все, что могли, – произнес он. – Какой у тебя план, Ринсвинд?
Ринсвинд вгляделся в стеклянный шар, служивший текущим воплощением Гекса.
– Гекс, этот мир готов принять Уильяма Шекспира, о котором мы с тобой говорили?
– Готов.
– А он существует?
– Нет. Его дед и бабка не встретились, и мать не родилась.
Глухой голос Гекса во всех подробностях передал им печальную историю. Волшебники за ним конспектировали.
– Верно, – сказал Чудакулли, потирая руки, после того как Гекс закончил. – По крайней мере, это несложно. Нам понадобится веревка, кожаный мяч и большой букет цветов…
Позже Ринсвинд вгляделся в стеклянный шар, служивший текущим воплощением Гекса.
– Гекс, а теперь этот мир готов принять Уильяма Шекспира, о котором мы с тобой говорили?
– Готов.
– А он существует?
– Существует Виолетта Шекспир. В шестнадцать лет она вышла замуж за Иосаю Слинка. Не написала ни одной пьесы, но родила восьмерых детей, из которых пятеро остались в живых. У нее совершенно нет свободного времени.
Волшебники обменялись взглядами.
– А если мы напросимся в нянечки? – предложил Ринсвинд.
– Слишком много хлопот, – решительно отверг идею Чудакулли. – Хотя в этот раз все действительно просто. Нам понадобится предположительная дата зачатия, стремянка и галлон черной краски.
Ринсвинд вгляделся в стеклянный шар, служивший текущим воплощением Гекса.
– Гекс, ну а теперь этот мир готов принять Уильяма Шекспира, о котором мы с тобой говорили?
– Готов.
– А он существует?
– Он родился, но умер в возрасте восемнадцати месяцев. Подробности таковы…
Волшебники все выслушали. Чудакулли на минуту задумался.
– Нам потребуется дезинфицирующее средство, – наконец сказал он. – И много карболового мыла.
Ринсвинд вгляделся в стеклянный шар, служивший текущим воплощением Гекса.
– Гекс, ну а теперь этот мир готов принять Уильяма Шекспира, о котором мы с тобой говорили?
– Готов.
– А он существует?
– Нет. Он родился, успешно перенес несколько детских заболеваний, но был застрелен во время браконьерской охоты в возрасте тринадцати лет. Подробности таковы…
